Или это просто ловкая попытка скрыть свою личность от меня? Грим, странный костюм, постоянно меняющийся голос — все это невозможно соотнести ни с кем из моих знакомых. Если бы в прошлый раз шут не появился передо мной в ином обличье, я бы даже сомневалась в том, мужчина это все-таки или женщина.

— Но ведь вы даже и не пробовали ни разу, миледи? Не пробовали торговаться. Не пробовали бороться. А ведь с вами сделка могла быть очень занимательной. И выгодной обеим сторонам, — продолжал увещевать меня фэйри. — Вы ведь не чета прочим, миледи.

Силуэт за занавесями как будто подался вперед, и я обмерла. Ощущение было, словно ко мне медленно, шаг за шагом приближается огромный черный паук, а я… я всего лишь глупая беспомощная муха, которой только и остается, что ждать своей незавидной участи.

И даже образ прекрасного незнакомца, что имел наглость так смело и напористо поцеловать меня, помогал мало. В том соблазнительном облике шут появлялся единожды и совсем ненадолго, а вот кошмарного клоуна мне встречать приходилось куда как чаще.

— О чем вы говорите? — дрожащим голосом спросила я, чувствуя как меня пробирает озноб.

Я и раньше побаивалась размалеванных лицедеев, но теперь, кажется, начала это делать осознанно. Что может быть страшней нечисти, которой взбрело в голову поиграть с человеком?

— Не знаете, миледи? — рассмеялся шут и его голос был заставил поморщиться — настолько омерзительным он был. — Не знаете, что можете предложить? И ведь ничего даже не потребуется отдавать — лишь дайте воспользоваться, не более того. Поверьте, цена, которую вам заплатят, будет огромной.

Задать вопрос нечисти я не успела — стоило моргнуть, как фэйри уже растворился, словно бы его и не было. А вот его предложение осталось… И я не могла не думать о словах шута.

Ну почему бы, в конце концов, фэйри не повести себя по-человечески и не потребовать напрямик то, что нужно? Я, конечно же, в любом случае откажу, просто потому что нельзя заключать соглашения с нечистью… Но хотелось бы все-таки понять до конца, чего именно пытается добиться шут. Ну, кроме как склонить меня на сторону зла, разумеется.

Но на этот раз речь зашла о чем-то вполне материальном, а вовсе не о моей несчастной душе. Фэйри понадобилось нечто конкретное и за это конкретное шут готов был многое посулить мне, а, может, что-то и на самом деле дать.

А если он и вовсе считает, будто я отлично осведомлена о том, что фэйри хочет получить?

Вдруг шут прав, и мне правда все известно, вот только я этого пока не осознала?

После недолгих раздумий я пришла к вполне очевидному выводу: речь могла идти только о моем наследстве. Я сама вряд ли представляла такую уж большую ценность для нечисти, вряд ли я для фэйри хоть чем-то отличаюсь от десятков тысяч девиц моего возраста. После своей «смерти» я не получила ничего хоть сколько-то заслуживающего внимания. А вот наследие графов Карлайлов — дело совершенно иное. Под нашим поместьем хранились древнейшие артефакты. И даже отец не мог с уверенностью сказать, какой из них для чего предназначен. Имелись в семейной коллекции и экспонаты совершенно неясной природы.

Вероятно речь идет именно об артефакте. О чем-то, что фэйри не нужно забирать, только воспользоваться.

Сомнительная сделка, очень соблазнительная. Вот только все посулы фэйри — ложь от начала и до конца.

Утром пришел ответ от моей директрисы, который мне вручили прямо после завтрака. А я ведь за всеми переживаниями последних дней даже забыла, что писала ей!

Полученные от миссис Харт новости на первый взгляд вообще ничего не значили, а вот на второй… на второй я содрогнулась от ужаса, осознав, что именно рассказала посторонним людям моя старая учительница. Нет, она все еще не отвечала на вопрос, где может находиться Элизабет Мерсер, тут все было точно так, как я просила. Хотя какая разница, если из-за истории с викарием меня и без того обнаружили…

Миссис Харт рассказала, что мисс Элизабет Мерсер и мисс Бетани Эверс были похожи как две капли воды… И рассказала она об этом какой-то даме-благотворительнице, которая приехала, чтобы предложить пансиону дополнительную финансовую помощь. Разумеется, частная школа, в которой учились дочери аристократов, не бедствовала, однако кто же станет отказываться от лишних денег, особенно если их не придется возвращать? Да и ситуация вовсе не показалась миссис Харт хоть сколько-то подозрительной. Состоятельные люди временами приезжали в школу с теми же намерениями — помочь учебному заведению финансово.

По словам директрисы, приехавшая женщина как бы между прочим упомянула имя Бетани Эверс. Почему бы не обсудить бывшую выпускницу, к тому же настолько родовитую? А когда говорили о Бетани Эверс, неизбежно говорили и о Элизабет Мерсер и том удивительном сходстве, которое было между мной и моей подругой.

По всему выходило… Выходило, что некто приехала в мою школу после того, как стало известно, что неожиданно нашлась невеста Генри Дарема. И эта неизвестная узнала, что спасшаяся Элизабет была неотличима от Бетани.

Думаю, если та самая благодетельница действительно явилась в поисках информации о мисс Эверс и мисс Мерсер, она могла предположить, что еще непонятно, кто же на самом деле остался в живых, раз уж две подруги были настолько похожи друг на друга.

Миссис Харт не хотела меня выдавать, но она была уверена, что в пожаре уцелела именно Элизабет, и даже не подозревала об обмане. Поэтому не знала, о чем именно рассказывать не стоило.

— Проклятье… — пробормотала я.

Письмо я предусмотрительно читала за закрытыми дверями, так что в кои-то веки можно было дать волю эмоциям.

Сперва кто-то приезжает в мою школу, после в Сеннен пребывает брат викария с женой. Джордж Дарем ответил совершенно прямо на мой вопрос, кто именно был инициатором приезда в нашу деревню — это понадобилось в первую очередь Сьюзан Дарем. А теперь, кажется, я осознала, почему она этого пожелала.

Вполне вероятно, что эта женщина искала Бетани Эверс. И, черт подери, она ее нашла. И почти одновременно меня нашел еще и шут.

Похоже, все заинтересованные лица уже в курсе моей истинной личности.

А также миссис Харт подтвердила мои худшие подозрения: именно Денби предъявили права на наследство графа Карлайла, и их просьба была удовлетворена судом.

— Проклятье! — снова воскликнула я и стукнула кулаком по столу, давая выход ярости и страху.

Я не была до конца уверена, что миссис Дарем убила мистера Картрайта, первую жертву в нашей деревне, не сомневалась, что от ее рук умерла бедная миссис Хайнс… и готова была поспорить, что следующим жителем Сеннена, на которого будет совершено нападение, стану я сама.

Потому что живая я слишком сильно мешаю замыслам если не Сьюзан Дарем, то, по крайней мере, ее семье.

Единственным человеком, к которому я могла пойти со своими домыслами и подозрениями, все еще оставался один-единственный человек в Сеннене — Генри Дарем. Конечно, была большая вероятность, что преподобный будет до последнего отказываться верить в ужасную правду о невестке…