Могла ли убить Жана та небольшая доза, которую он получал ежедневно?

— Человека, привыкшего к лаудануму, трудно убить передозировкой. Ей пришлось бы дать ему сразу несколько флаконов.

— Результаты вскрытия говорят, какое именно количество опиумной настойки получил мистер Кювье?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— По вашему мнению, доктор, мистера Кювье убил лауданум?

— Нет, сэр. Я уверен, что он умер от цианистого калия.

Дрю улыбнулся.

— Благодарю вас, доктор.

— Затем он повернулся к судье.

— Больше у меня нет никаких вопросов, ваша честь.

Судья посмотрел на обвинителя.

— Следующий свидетель.

Лайла посмотрела на Дрю, и он подарил ей ободряющий взгляд.

Внезапно она подумала, что этот процесс не закончится никогда, и она никогда не станет свободной, чтобы любить его.

Дрю сидел в библиотеке с приглушенным освещением и держал в руке стаканчик с бренди. Перед глазами стояла Тереза Сикамор. Его преследовало ее страшное, окровавленное и распухшее лицо. Господи, как же он ее подвел!

Теперь, в самый разгар процесса над Лайлой, ему казалось, что у него произошло раздвоение личности, и он не мог ни на чем сосредоточиться. Отчасти из-за убийства Брайена Сикамора, частично из-за того, что постоянно помнил о своем желании использовать процесс над Лайлой Дю Шамп, чтобы привлечь общественное внимание к своей персоне. Демократы могут выставить своего кандидата уже в ближайшем будущем, и он собирался заручиться их поддержкой и стать новым мэром этого города.

Лайла имела веские причины обвинять его в том, что он использует суд на ней в качестве саморекламы. Но кроме этого… он просто хотел быть с Лайлой. Ночь, проведенная с ней, стала самым потрясающим сексуальным опытом в его жизни. С другой стороны, она никогда не будет принята в высших кругах американского общества, куда он так стремится.

Его родной отец предупреждал, чтобы он не связывался с этой женщиной, и тем не менее Дрю так хотелось оказаться с ней в одной постели… К черту политику!..

Лайла уже два часа как пыталась уснуть, но все время вспоминала события прошедшего дня. Уставшая и жаждавшая забвения, она все еще будто слышала показания коронера.

Дрю раньше говорил ей, что по заключению эксперта Жан, вне всякого сомнения, умер от отравления цианистым калием, и тем не менее она опасалась, что лауданум лишил покойного возможности позвать на помощь. И наверняка многие присяжные посчитали, что она добавила в чай не только опиумную настойку.

В ночь смерти Жана она испытала необыкновенное облегчение. Ей казалось, что теперь она свободна и вольна наутро уехать, куда ей заблагорассудится. Будущее впервые после замужества показалось ей светлым и счастливым.

Но как же присяжные посчитают ее невиновной, если коронер сообщил, что она не пролила ни единой слезинки по мужу? Конечно же, она радовалась, когда Жан исчез из ее жизни, но то, что он умер, несомненно, ее потрясло. Так или иначе, наутро она собиралась навсегда покинуть его. Уже через сутки она была бы в Батон-Руж, но судьба распорядилась иначе.

Осознав, что уснуть сегодня ей все равно не удастся, Лайла отбросила одеяло. Зевнув, она схватила халат и накинула его на ночную рубашку. Она открыла дверь, в коридоре стояла полная тишина.

Пройдя на цыпочках мимо комнаты Дрю, она спустилась по лестнице вниз в надежде найти в библиотеке какую-нибудь книгу. Но когда она оказалась у дверей, увидела, что там горит свет.

Лайла слегка приоткрыла дверь. Солье сидел в кресле со стаканом бренди в руке и смотрел куда-то вдаль.

— Представь, я боялась тебя разбудить и кралась мимо твоей комнаты на цыпочках, — сказала она.

Дрю оторвался от своих размышлений, но так ничего и не сказал, когда она вошла в комнату. Она села на стул напротив него и пристально посмотрела ему в глаза. Отстраненный и погруженный в себя, Дрю несколько минут сидел молча.

— Я что, прервала твои размышления? По поводу чего ты так переживал весь день? — спросила Лайла, ощутив внезапное разочарование. Когда она увидела его здесь, она подумала… О чем? О чувстве покоя и защищенности в его объятиях. О том, как ей снова хотелось ловить ртом его губы. О том, как его пальцы ласкают ее груди. О, как ей хотелось повторить тот сладкий опыт, испытать чувственную радость той, как теперь казалось, далекой ночи. Еще раз ощутить кожей, как скользит по ней его обнаженное тело.

Хоть она и старалась не вспоминать об этом, каждый раз, когда он на нее смотрел, она вспоминала о том, что испытывала в ту ночь, когда они занимались любовью.

Она уже встала, чтобы уйти, а он продолжал хранить молчание.

— Нет, останься, — наконец промолвил он. — Прости, но у меня из головы не идет мой последний клиент.

— А в чем там дело? — спросила она, вновь присаживаясь.

Поначалу все было элементарно, — горько усмехнулся Дрю. — Бракоразводный процесс пары с двумя детьми, да только вот закончилось все делом об убийстве.

— Я слышала, как кто-то в суде говорил, что прошлой ночью в городе произошло убийство, сказала Лайла. — Так что, это твоя клиентка убила своего мужа?

— Нет, моим клиентом оказался убитый муж. А теперь, поскольку я чувствую себя отчасти виновным в случившемся, я беру на себя защиту жены.

— Но почему ты чувствуешь свою вину?

— Потому что не поверил собственному чутью! воскликнул Дрю, ударив кулаком в ладонь. — Мой клиент ведь не сказал мне, что регулярно избивает свою жену, и хотя у меня были подозрения, я их проигнорировал и даже посоветовал попробовать взять детей под свою опеку. Его жена, испугавшись, что потеряет их навсегда, вновь к нему вернулась. Однажды ночью сын решил заступиться за мать, когда отец вновь стал ее бить. Этот негодяй едва не убил десятилетнего мальчика.

— О, господи! — воскликнула Лайла, видя, как исказилось от боли лицо Дрю. — Надеюсь, с ним все в порядке?

— Рассечена губа, выбит зуб и легкое сотрясение мозга… Но вот что до его матери… — Солье тяжело вздохнул. — У нее такой вид, будто муж намеренно хотел ее умертвить…

Лайла молчала, понимая, какую боль носил он в себе весь день, размышляя над тем, какую роль сыграл лично он в произошедшей трагедии.

— Его жена, такая спокойная, нежная. Просто она решила, что он не смеет калечить ее детей. Одним выстрелом она покончила с ним, — Дрю сделал большой глоток из стакана.

— А теперь ты чувствуешь, что во всем виноват…

Дрю посмотрел на нее.

— Отчасти, да.

Она встала со стула и подошла к нему. Встав на колени у его кресла, она коснулась ладонью его руки.