— Она часто ждала, когда он вернется?

— Нет, сэр.

— Вы бы назвали их брак счастливым?

— Нет, сэр.

— Вы знали отца мисс Дю Шамп?

— Да, сэр.

— Почему вы не сказали ему, что Жан Кювье уже женат?

— Я ему не ровня, сэр. Я не смел и подойти к нему.

— А не потому ли вы ему ничего не сказали, что хотели отомстить? Ведь однажды отец Лайлы Энтони Дю Шамп уволил с работы вашего родного брата.

— Нет, конечно же, не поэтому.

— Не по той ли причине вы хранили молчание и позволили мисс Дю Шамп думать, что она живет в браке, который на самом деле был фикцией?

— Это не мое дело! — воскликнул Жорж.

— Если вы решили, что не ваше дело сообщать в полицию о постыдном многоженстве хозяина, то с чего бы вам давать полиции показания против мисс Дю Шамп? — спросил Дрю. — Неужели вы боялись, что полиция станет подозревать в убийстве именно вас?

— Нет! — закричал в раздражении Жорж. — Я ни за что не стал бы убивать мистера Кювье!

— А что, вам уже приходилось кого-то убивать? — спросил Дрю.

— Протестую! — закричал обвинитель, вскакивая со своего места. — Это не имеет отношения к делу!

— Ваша честь, я пытаюсь показать присяжным, что мистер Антуан вполне мог быть потенциальным подозреваемым. Ведь он тоже был в гостиничном номере в ту ночь.

Судья нахмурился.

— Отвечайте на вопрос защиты, свидетель! В глазах Жоржа мелькнула ярость.

— Это нечестно… Ведь я тогда был молод и горяч и не отдавал отчета в своих поступках!

— Отвечайте на вопрос, мистер Антуан! — потребовал Дрю. — Вы кого-нибудь прежде убивали?

Слуга нервно сглотнул и издал глубокий вздох.

— Когда мне было восемнадцать, я случайно в драке убил моряка…

Дрю выдержал паузу, чтобы до присяжных дошла столь важная информация.

— Насколько сложно достать цианистый калий?

— Не знаю.

— А пароходство Кювье случайно не использует этот яд для каких-либо целей? — спросил Дрю.

— Не знаю.

— Хорошо, я все проверил, и, представьте себе, мистер Антуан, в пароходстве иногда травят этим ядом крыс на складах. Так что у вас был доступ к этой отраве, — настаивал Дрю.

Жорж густо покраснел.

— Так у многих есть доступ к ней.

— Как относился к вам мистер Кювье?

— Он обо мне заботился.

— Никогда на вас не кричал, никогда не наказывал? — спросил Дрю, подойдя к свидетелю.

— Ну, порой, бывало, но вообще-то он ко мне хорошо относился.

— А как насчет утра того рокового дня? Он на вас не злился?

Свидетелю стало явно не по, себе.

— Да он кричал лишь тогда, когда его что-нибудь раздражало.

— Кричал ли на вас мистер Кювье в утро, предшествовавшее его гибели? — настаивал Дрю, глядя прямо в глаза Жоржу.

— Ну, это было вполне объяснимо, ведь он был очень расстроен.

— Отвечайте на поставленный вопрос, мистер Антуан, он что, кричал на вас?

— Да, — коротко ответил Жорж.

— Что же его расстроило?

— Я не успел погладить его рубашки, — раздраженно ответил свидетель.

— И вас его крик не взбесил?! Жорж умоляюще посмотрел на судью.

— Должен ли я отвечать на этот вопрос?

— Обязаны, мистер Антуан, — ответил Димитриус.

— Честно говоря, я ненавидел, когда он на меня орал.

— Буду с вами откровенен, свидетель. Вы — человек, которому наплевать на закон, легко приходящий в ярость и уже убивавший прежде.

— Протестую! — крикнул Финни.

— Принято, следите за своей речью, защитник, сделал замечание судья.

— Беру свои слова обратно, — ответил Дрю. — Защита закончила свою работу со свидетелем.

Лайла вздохнула с облегчением, почувствовав, что Дрю все же удалось хоть как-то поправить ее положение.

— Кто ваш следующий свидетель? — спросил судья.

— Обвинение вызывает городского коронера, судебного патологоанатома доктора Бенсона.

Доктор положил руку на Библию и произнес присягу. Он первый обнаружил следы цианистого калия в организме покойного.

— Доктор Бенсон, расскажите суду, что вы обнаружили, когда прибыли в гостиничный номер, — спросил обвинитель свидетеля, прохаживаясь перед скамьей присяжных.

— Когда я прибыл, служанка впустила меня в номер и провела в спальню, где лежало тело. Поскольку труп уже окоченел, я понял, что мистер Кювье уже несколько часов как мертв. Поначалу я посчитал, что он умер естественной смертью, но внезапно ощутил еле уловимый запах горького миндаля — явный признак отравления цианистым калием. При дальнейшем исследовании я заметил, что кожа трупа розовее обычного, и пришел к окончательному выводу, что покойного отравили.

— Какова была причина порозовения его кожи?

— Цианистый калий не дает красным кровяным тельцам получать кислород. А потому в кровяном потоке резко возрастает уровень окиси углерода, что приводит к потере сознания и удушению.

— Это единственный признак отравления цианистым калием?

— Нет, обычно жертва начинает хватать ртом воздух, затем начинается головокружение, сильная головная боль и тошнота. Многие перед смертью испытывают сильную рвоту.

— Так что же, Жан мог мучиться в течение нескольких часов?

— Трудно сказать. В крови у него был обнаружен еще и лауданум. Так что он вполне мог быть в бессознательном состоянии, когда симптомы стали проявляться.

— Вы можете сказать, какие именно дозы лауданума и цианистого калия получил мистер Кювье?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Обвинитель кивнул.

— И последний вопрос, мистер Бенсон. Можете ли вы описать, как вела себя мисс Дю Шамп в то время, пока вы находились в гостиничном номере?

— Протестую, — отозвался Дрю, — данный вопрос провоцирует свидетеля.

— Хорошо, я поставлю свой вопрос иначе, ваша честь, — ухмыльнулся Пол Финни.

— Пока вы были там, плакала ли мисс Дю Шамп? Была ли она сильно расстроена смертью ее предполагаемого мужа?

— Она… Она была спокойна, и я не помню, чтобы она проронила хотя бы одну слезинку.

— Благодарю вас, доктор. Свидетель ваш, — бросил Финни, поворачиваясь к сопернику.

Солье встал и подошел к свидетелю.

— Подзащитная призналась, что добавляла лауданум в чай своему мужу. Эту опиумную настойку она давала ему регулярно, дабы удержать его от неприятных для нее половых сношений.