Разумеется, он не просил, не предлагал, даже не командовал. Он информировал.

— Да, мой господин и повелитель, — сказал я.

Высший на мой жалкий сарказм не отреагировал. Наверное, даже не заметил.

— Разберитесь с людьми, которые позволили Милане уйти из нашей реальности. Они могут что-то знать. Поговорите с Продавцами, очень вероятно, что те замешаны в происходящем.

— Я тоже думаю, что вмешался их Высший, — признался я. — Вы могли бы выяснить у него? В вашем времени?

— В нашем времени Продавцы всё ещё не имеют своего Высшего.

— А если он… или кто-то другой появится у нас?

— Я тоже появлюсь. — На лице Миланы возникла недобрая улыбка. — Берегите Милану, ясно? Она ключевой элемент меня.

— Мы её бережём! — возмутилась Дарина. — Милана наш друг.

— Тогда пожалейте её, она страдает без Максима, — холодно сказал Высший. — Ей всё время хочется его коснуться, обнять, заняться с ним сексом, гулять по вечерним улицам, уехать куда-нибудь на край света, родить от него ребёнка… Меня даже сейчас отвлекают её фрустрации.

Я онемел. У меня в животе похолодело, а к лицу прилила кровь.

— Фрустрации — это когда желания не совпадают с возможностями, — добавил Высший, глянув на Дарину.

Наверное, она не поняла, вот он и ответил на её мысль.

Нет, ну мы все трое всё знали и понимали. Что уж тут, после того, как разделяешь разум. Дарина знала о моих чувствах, и про измену знала, и что Милана меня любит. И я знал, что она знает. И Милана знала, что тайн никаких больше нет.

Но вот так вот взять и сказать…

Да что ему, Высшему, наши переживания и комплексы. Они и Прежним-то смешны, а уж ему…

Я мучительно искал какие-то слова для ответа, но ответила Дарина.

— Как-нибудь сами разберёмся в наших отношениях. Не беспокойтесь.

— Хорошо, — решил Высший. — Надеюсь, мои слова никого не задели?

Мы молчали.

Похоже, что Высший всё-таки немного смутился. Сейчас, в теле Миланы и у начала своей жизни, он был ближе к человеку, чем привык.

— У вас по-прежнему есть масса ценных и сильных возможностей, — сказал он, будто уводя разговор в сторону. — В Милане мой ключевой смысл, я в любой момент могу в неё вернуться. У Максима остаётся потенциал Второго Призыва и метка меня из другой реальности, позволившая принять Третий Призыв.

— А у меня волосы сиреневые, — мрачно сказала Дарина.

— Не только, — ответил Высший. — Ты их объединяешь. Максима и Милану. Ты тот элемент, который позволял вам на равных сражаться с Высшим.

Если это были не извинения за бестактность, то что-то максимально близкое к ним.

— Я вернусь через трое суток, — сказал Высший. — Постарайтесь за это время выяснить что-то полезное.

— А нам что, так тут и сидеть? — спросил я. — В дохлом корабле?

— Зачем? — поразился Высший. — Идите домой, отдохните.

— Как? — спросил я и был удостоен укоризненного взгляда.

— Ты оперируешь с пространством, как Высший, и задаёшь такой вопрос? Ну хорошо…

Высший небрежно ткнул пятернёй в стену — стена затрепетала и сформировала светящийся серым экран.

— Через трое суток, — повторил Высший.

И Милана обмякла.

Высший удалился в своё время.

— Милана? — спросила Дарина осторожно.

Милана повернулась к ней… и я понял, что она отводит взгляд.

— Дарин…

— Не надо ничего говорить, — сказала Дарина. Взяла Милану за руку, кивнула мне: — Пошли, Максим. Не нравится мне тут. Воздух совсем тяжёлый стал.

Она была ниже Миланы на полголовы, и, если уж честно, то Милана всегда казалась куда бойчее и увереннее в себе. Но сейчас я смотрел на них и думал о том, что Высший не соврал. Дарина была тем клеем, который всё соединял и не давал развалиться.

Они с Миланой прошли в экран первыми, я за ними.

…Когда Высший сказал «идите домой», это оказалась не фигура речи. Мы стояли в моей квартире, посреди гостиной. Никакого экрана не наблюдалось, даже витающего в воздухе. Было темно, свет шёл только от фонаря с улицы и лунного кольца на небе.

Если смотреть на градусник, то стояла обычная после Перемены московская летняя жара, даже несмотря на ночь, а кондиционер был выключен.

Но после корабля Инсека воздух всё равно казался чистым, свежим и прохладным.

— Как хорошо-то, — сказал я чуть громче, чем требовалось. — Девчонки, мы дома!

— Вы дома, — ответила Милана. — Дарина, ты извини, я помню, что говорил Высший, он…

— Он дурак, — сказала Дарина беззаботно. — Такой умный, что дурак. А ты дома, ясно? Я в душ…

И быстро вышла в коридор. Щёлкнул выключатель, в коридоре зажёгся свет, потом стукнула закрывшаяся дверь ванной комнаты.

— Максим, мне очень стыдно, — сказала Милана, глядя мне в глаза. — Но Высший сказал правду, да.

— А можно, я спасу мир? — спросил я. — Или взорву какую-нибудь планету?

— Можно, — разрешила Милана серьёзно. — Но потом всё равно придётся что-то решать.

Я открыл дверь родителей ключом, всегда висевшим у меня в прихожей. Открыл тихонько, было без четверти двенадцать ночи.

И наткнулся на отца, крадущегося — иного слова не подберу, — с кухни. В руках он держал бокал, на четверть наполненный чем-то коричневым. Отец был в пижаме и тапочках, значит, выбрался из постели.

— Найт кап, — сказал отец, увидев меня.

Честно говоря, я ожидал какой-то другой реакции после двухдневного отсутствия.

— Чего кап? — не сразу понял я.

— Ночной колпак, — пояснил он. — Англичане так называют маленькую выпивку перед сном, а они в выпивке большие специалисты… Не спится.

— Ясно, — сказал я.

Они что, не заметили моего отсутствия? Даже обидно немного.

— Пойдём на кухню, — решил отец. — Ты что-то хотел рассказать? Вы с Дариной как утром умотали на весь день, так и не появлялись. Я заходил вечером.

Утром?

Хотя чему я удивляюсь. Время в разных реальностях может течь по-разному.

Мы прошли на кухню, отец, не спрашивая, налил мне кипяток и дал пакетик чая. Чай пах сеном, но он был горячий, и я сел, грея руки о чашку. Холод Ровиана до сих пор был где-то глубоко во мне.

— Странная у тебя рубашка, — сказал отец. — И джинсы.

— Почему?

— Если не ошибаюсь, ни на рубашке, ни на штанах нет ни пуговиц, ни швов. Как ты их надеваешь? Какая-то инопланетная технология?