Чтобы успокоиться после разговора с Робином, я решила выйти на пробежку вдоль Темзы. Мимо шел туристический теплоход. С борта мне помахал какой-то ребенок. Вот бы сесть на такой теплоход, уплыть и не возвращаться! Не пытайся спрятаться, оборвала я себя. Пора домой, в душ – и ехать к матери. В конце концов, я обещала.

Мама очень обрадовалась, когда после расспросов о Китти я спросила, можно ли мне приехать на несколько дней.

– А как же твоя работа?

Я еще не сказала, что меня отстранили.

– Курсы в общественном колледже начнутся только осенью, – ответила я, не покривив душой, но не упомянув об Арчвильской тюрьме. Мама тоже не поинтересовалась – она хорошо умеет обходить неприятные темы. Возможно, это передалось мне по наследству.

– Жду не дождусь, когда увижу тебя, дорогая, – добавила она.

– И я тоже.

Однако когда я приеду, мама может и передумать, потому что на этот раз ее черед во всем признаться.

Июль 2017 г.

– Вернулась… – фыркнула Маргарет. – Верно… говорят… не плюй… в колодец… пригодится… воды напиться…

– Не обращай на нее внимания, – сказала Леди с Сервировочным Столиком. – Она по тебе скучала, как и все мы. Добро пожаловать домой.

Домой? Дом – это маленький коттедж на доске с картинками, к которому ведет обсаженная цветами дорожка. Китти никогда не считала заведение Помыкашки своим домом – в памяти остались туманные представления о жизни с Пятничной Мамашей и… кем-то еще. Может, той высокой блондинкой, Полусестрой? Или Дряблой Физиономией, вроде как Киттиным отцом, при виде которого ее охватывает бешенство?

От напряженных раздумий заболела голова.

Когда Называй-меня-Джинни перевезла невестку к себе, она просила ее быть как дома, но домом для Китти особняк так и не стал. Ее присутствие воспринималось как настоящее бедствие. Но разве ее вина, что инвалидное кресло ободрало краску с дверного косяка или что у Китти слюна течет изо рта? Что касается того случая, когда она столкнула Джонни с кровати и он что-то себе переломал, это действительно была чистая случайность.

Да, пожалуй, зря она размазала дерьмо по стене, когда сердилась. Это здорово расстроило Называй-меня-Джинни.

Поэтому когда Пятничная Мамаша сказала, что семья Джонни не может больше держать у себя Китти и ей придется вернуться в дом инвалидов, та ощутила неожиданное облегчение. Конечно, Пятничная Мамаша спросила, не против ли она, но по ее тону было ясно – дело решенное. Знай они, что Китти все понимает, придержали бы языки. Полусестра Эли, значит, может сесть в тюрьму. Это с какого перепугу?

Китти снова водворили в комнату с Маргарет, будто и не было ничего. Лишь кольцо на левой руке подтверждало, что она вышла замуж; остальное казалось сном.

– Все… толстеешь… а?.. – хрипела Маргарет. – Уже… скоро… я слышала… как говорили…

Скоро – что? Монстр толкнулся, будто что-то зная.

– Не… волнуйся… – уже ласковее продолжала Маргарет. – Помнишь… я рассказывала… о бойфренде… который… любил меня… когда-то… а потом… бросил?.. Ты вот… думала… Джонни… другой… а они… все… одинаковые… Кому… эти мужики… нужны?

Надо отдать Маргарет должное, она говорила дело. Забавно. Когда-то Китти искренне любила Джонни, но хромая девица в центре дневного пребывания переполнила чашу ее терпения. Бешенство разворошило воспоминания, которым Китти не могла найти применения, и это доводило до форменного безумия.

Будто в знак согласия, в животе Китти заурчало.

– Голодная… да?.. – спросила Маргарет. – Я тоже… уже почти… время… ужина… Ладно… в честь… твоего… возвращения… можешь взять… мою добавку…

Китти восторженно задергала коленями.

– Но впредь… – добавила Маргарет, и глаза ее блеснули, – никаких… больше… особых… услуг… поняла?

После возвращения Китти прошло два дня, считая по кормежкам, когда по дому инвалидов поползли слухи.

– Говорят, твоя сестра-то в беде, – ощерился Дункан. – Удивляюсь, как это ты с ней видишься после того, что она с тобой сделала!

О чем болтает этот балбес?

– Слышал, твоя мать говорила с заведующей…

– Я тоже… слышала… – добавила Маргарет. – И что эта… новая машинка… поможет… тебе говорить… Они трепались… и об этом…

Монстр снова толкнулся изо всех сил. Груди у Китти очень налились, стали тяжелыми. Когда Суматошная Медсестра ее купала, из сосков выступали крохотные белые капли.

– Твой организм готовится, – сказала медсестра. – Нужно за тобой присматривать. – Она покачала головой: – Бедняжка, как же ты справишься?

Организм готовится к проверке на приборе? И при чем тут «справишься»? Почему все говорят загадками? Все это страшно огорчало Китти.

Но вернулась она вовремя – как раз перед очередной экскурсией. Их повезут в зоопарк! Вот весело будет!

Ехать предстояло недалеко, кто-то сказал, чуть больше часа, но Маргарет нарочно устроила так, чтобы ее стошнило в дороге. Китти знала почему: Маргарет завидовала, что это поездка Дункана.

– Куда бы ты хотела поехать, когда придет твоя очередь выбирать? – спросила ее старательная новенькая сотрудница (Китти уже прозвала ее Медсестрой-Попрыгуньей), доставая доску с картинками. Очень полезна эта дрянь, как же! Даже когда Китти удавалось навести палец на нужную картинку, ее ответ вечно интерпретировали неправильно или вообще не понимали.

– В замок? – улыбнулась Попрыгунья. – Почему ты всегда выбираешь именно за́мок, милая?

– Потому что я принцесса, – ответила Китти. – Меня так папа называл.

О Господи! Откуда взялось это воспоминание? Монстр шевельнулся, будто желая сказать: «От меня».

Неужели папа действительно называл ее принцессой? Тогда отчего она всякий раз взвивается при виде человека с дряблым лицом? Если, конечно, он действительно ее отец!

– Хотелось бы мне понять, что ты говоришь, Китти, – улыбка медсестры стала невеселой. – Как несправедлива бывает жизнь… У меня ощущение, что ты могла бы многое сказать.

– Еще бы!

После этого Китти в основном глядела в окно, как люди идут по улицам. Вон тоже беременная. Интересно, каково было бы ходить с животом, а не сидеть в инвалидном кресле до кровавых мозолей на заднице?

– Я… голодна… – объявила Маргарет.

– Поедим, когда будем на месте, дорогая, – успокоила Попрыгунья-Медсестра.

Но когда они припарковались, с Дунканом случилась «беда» – не кровотечение, а совсем другого рода.

Отмыть его удалось лишь спустя целую вечность, потому что туалет для инвалидов оказался занят.

– Здесь… только для… людей с… особыми… потребностями, – укоризненно прохрипела Маргарет, когда оттуда вышел совершенно здоровый на вид мужчина.