– Все, что нам нужно, – это чтобы ты как-нибудь объяснила, что твоя сестра невиновна.

Покачай головой из стороны в сторону, приказала себе Китти. Чего это она будет помогать тому, кто сам ходит и говорит?

Черт! Голова качнулась.

– Этого суд может и не принять во внимание, – всхлипнула Пятничная Мамаша. – Все знают, что иногда ты путаешь «да» и «нет». Но адвокат убежден, что мы сможем использовать твою доску с картинками, чтобы показать, что произошло. А уж если тебе подойдет новый прибор… ну, это будет настоящее чудо.

Руки Пятничной Мамаши уже обнимали Китти.

– Ты должна спасти сестру, иначе она может сесть в тюрьму!

Ну и хорошо, злорадствовала Китти (Монстр энергично долбил ей по внутренним органам в знак согласия). Потому что если Полусестра действительно толкнула ее под колеса, тюрьма – именно то, чего она заслуживает.

До больницы ехали долго.

– Это в Лондоне, – щебетала Пятничная Мамаша, которая держалась с водителем очень дружелюбно и все время старательно улыбалась.

Монстр брыкнулся. «Лондон, – словно повторил он. – Ты разве не помнишь?»

Да! Китти вспомнила что-то о джинсах и название Оксфорд-стрит. Еще была учительница, она сердилась на Китти и другую девочку по имени… Как же ее звали, вот наказание!

– Ты, я гляжу, взволнована, – сказала Пятничная Мамаша, глядя, как Китти лупит по колену кулаком. – Я очень надеюсь на эту новую машинку. – У нее сделалось странное лицо. – Потому что я не могу поверить, что твоя сестра стала бы тебя калечить. Тут что-то не сходится. Если ты все вспомнишь, это будет чудесно!

Вкатить или выкатить инвалидное кресло в машину – настоящая проблема, но сейчас Китти окружили молодые люди в белой форме. Китти чувствовала себя королевой с доски с картинками, когда ее везли по больничным коридорам. Все ей улыбались, особенно врач.

– Здравствуй, Китти, – сказал он, будто зная, что она поймет. Китти одобрительно застучала здоровой рукой по креслу. У стоявшей рядом медсестры вырвалось «ах».

– Не знаю, что тебе о нас рассказали, но мы попросим тебя надеть эту смешную шапочку.

Только взгляните, сколько цветных проводов из нее выходит! Другим концом проводки прикреплены к какому-то компьютеру, только очень большому. У Джонни в доме много компьютеров. Он из-за своего не вылезал, а должен был уделять ей, Китти, больше внимания.

– Прибор, – продолжал врач, – будет посылать сигналы в твой мозг, а потом скажет нам, подходишь ли ты для нового интерфейса, разработанного в Штатах. – Он вопросительно поглядел на Китти: – Ты понимаешь, что я говорю?

– Я не дура, – залопотала Китти.

– Это может быть «да», – с сомнением сказала Пятничная Мамаша. – Но может быть и «нет». Иногда трудно разобрать.

– Ну, давайте попробуем, о’кей? – предложил врач.

Шапочка оказалась колючей, а без шлема Китти было непривычно. Врач сказал, что его можно снять на несколько минут, но вдруг ее мозг вывалится наружу? Китти начала вертеть головой и раскачиваться, чтобы стряхнуть шапочку; тогда ей снова наденут шлем.

– Пожалуйста, сиди смирно, – напряженно сказал врач. – Может кто-нибудь не давать ей дергать провода? Очень дорогое оборудование.

– Нечего говорить про меня в третьем лице! – возмутилась Китти.

– Не сердись, дорогая! – в голосе Пятничной Мамаши появились панические нотки. – От этого многое зависит.

Дверь открылась.

– Простите, я опоздала, на дорогах такие пробки, просто ужас…

Вбежала Называй-меня-Джинни. Китти вытянула шею поглядеть, не пришел ли и Джонни.

Его не было.

В какой-то степени Китти осталась довольна.

Но при этом она немного обиделась.

– Так, – твердо сказал ей врач, – сейчас веди себя хорошо и сиди спокойно.

Китти почувствовала, как мягкая рука Называй-меня-Джинни взяла ее за одну руку, а Пятничная Мамаша завладела другой.

Это было приятно. Но по лицу Пятничной Мамаши было заметно, что та не очень рада свекрови Китти. Монстр толкнулся ножкой. Ай!

– Вы видели? – прошептала Называй-меня-Джинни.

– Тише, пожалуйста.

Доктор, сидя в наушниках, пристально глядел на экран. Изнутри – пинок, пинок, поворот, поворот. Казалось, это продолжается целую вечность.

Наконец врач отложил наушники.

– Можете снять шапочку, – сказал он.

– Удачно? – выдохнула Пятничная Мамаша.

– Что скажете? – одновременно с ней спросила Называй-меня-Джинни.

Доктор покачал головой.

– Боюсь, что Китти не реагирует на этот прибор. Но есть много других, которые нужно пробовать. Чуть ли не ежедневно появляются новые разработки, нельзя терять надежду. Но обещать мы, конечно, ничего не можем.

По щеке Пятничной Мамаши покатилась слеза. Китти тронула ее здоровой рукой.

– Мне очень жаль, Лилиан, – тихо сказала Называй-меня-Джинни. – Могу себе представить, насколько вам это важно.

Послышалось рыдание.

– Это важно для Элисон…

Элисон, Элисон, сердито подумала Китти. Пятничная Мамаша вечно волнуется о Полусестре. А о Китти? Однако в то же время ей казалось, что она каким-то образом – Бог знает каким – подвела высокую девушку со светлыми волосами, которая всегда была к ней добра.

– Что, что мне делать? – Пятничная Мамаша плакала. – Неужели я потеряю обеих девочек?

Это в каком смысле?

– Вы, наверное, гадаете, где Джонни, – сказала Называй-меня-Джинни, когда Китти покатили к машине. – Он уехал на неделю. Центр дневного пребывания организовал городской лагерь в Дартмуре.

Готова спорить, хромая девка тоже в этом лагере! Руки Китти непроизвольно и со злостью замахали.

– Ой! Дорогая, не надо так! Китти, ты нам делаешь больно! Перестань, я сказала!

Но Китти не могла остановиться, да и Монстр подзуживал. Она не особенно хочет, чтобы Джонни был с ней, но это не значит, что его может забрать кто-то другой!

К дому инвалидов Китти подъезжала уже в истерическом состоянии.

– Что произошло? – резко спросила Помыкашка.

Пятничная Мамаша что-то прошептала ей на ухо.

– Ясно. – Помыкашка покачала головой. – Мне очень жаль. Ей наверняка тяжело это узнать.

Впервые Китти видела Помыкашку такой понимающей.

– Дать тебе успокоительное, что ли?

– Нет! Отстаньте от меня!

Но Помыкашка приближалась. Китти вспомнилось, как кто-то уже шел на нее вот так. Очень давно. И сердился. Очень сердился.

В руке Помыкашки блеснул ненавистный шприц, и Китти провалилась в пустоту.