За одной из стоек, ослепив всю троицу, вспыхнул луч света, а затем на середину купе вышел кто-то худощавый. От яркого света Флинн зажмурилась. Худощавый человек снял с головы налобный фонарик, и Флинн узнала Стуре Аноя.

Как и две ночи назад, на нём были те же перчатки с металлическими светящимися жуками на тыльной стороне. Без единого слова он бросил Флинн кусок коричневой льняной ткани. Из этой грубой, как у старых мешков для зерна в Брошенпустеле, ткани довольно топорно сшили что-то наподобие обложки для книги, и на ней кто-то фломастером нацарапал: «Собственность Йонте Нахтигаля». Флинн тут же узнала почерк.

– Йонте! – охнула она, уткнувшись носом в шершавую ткань, которая даже пахла так же, как старые мешки: прохладным вечерним воздухом, подгнившими половицами и кукурузными хлопьями с корицей. Никаких сомнений – эту обложку Йонте сшил сам. Но для какой книги? Йонте никогда не относился к своим вещам бережно. Так для чего же тогда обложка? Может, он не хотел, чтобы кто-то увидел название книги?

Флинн быстро взглянула на Пегс с Касимом – на их лицах читалась растерянность.

– Где ты это нашёл? – спросила она Стуре. – Что это за место?

– Это купе для бесхозных вещей, – сказал он. – Я ожидал, что ты обнаружишь дорогу сюда быстрее, Флинн Нахтигаль. Учителя исчезли, и я подумал, что найду здесь объяснение этому. – Он тихо прибавил: – И ещё я хотел понять, где теперь Якуб Павляк. Он…

– Это тайник! – в воодушевлении перебил его Касим. – Разбойничья пещера, которая снаружи выглядит как обычное спальное купе!

Кроватей-чердаков или платяных шкафов в этом купе не было – только сохранившиеся от прежних эпох вещи, воспоминания и магия в виде старых книг, поеденных молью футболок и мерцающих разными цветами перьевых ручек. Касим уже рылся в одном из ящиков.

– Эй, да тут мой карманный фонарик! – воскликнул он, высоко подняв узкий мигающий металлический стержень. – Мадам Флорет отобрала его у меня в феврале, сразу после того как я купил его в Стамбуле.

Пегс застыла рядом с Флинн.

– На этой ручке для шпаргалок имя моей мамы! – испуганно воскликнула она.

Флинн не совсем понимала, что больше ужаснуло Пегс: то, что здесь втайне хранилась собственность её семьи, или то, что её мама жульничала на уроках?

– Купе бесхозных вещей, – мрачно повторила она. Значит, жёлтая рубашка Йонте, которая сейчас на ней, почти два года пролежала здесь, среди полупустых упаковок сладостей Рахенснафа и маленьких баночек со странными жидкостями. Флинн чувствовала, как её раздирают восхищение и страх. Это помещение казалось мрачным двойником купе Пегс. Она взволнованно оглядывалась вокруг: что из всех сверкающих украшений, поцарапанных досок для настольных игр и старинных газовых ламп могло принадлежать брату? Должно же быть что-то ещё, кроме этой обложки! Например, подходящая к ней книга.

На глаза Флинн попался деревянный бумеранг, узкий и слишком хрупкий для того, чтобы когда-нибудь принадлежать Йонте, и всё же его изогнутая форма излучала в руках Флинн привычную мощь.

Рядом с ней Касим энергично тряс карманный фонарик – до тех пор, пока мигание не превратилось в чёткий луч света.

– Якуб был моим другом, – снова начал Стуре. Голос его звучал раздражённо. Легонько поддёргивая свои перчатки, он добавил: – Никто не знает, где он сейчас.

Флинн ошарашенно смотрела на светящиеся перчатки, которые Стуре протянул ей.

– На что мне они? – с сомнением спросила она.

В глазах Стуре вспыхнуло что-то похожее на звездопад.

– Я не знаю, что здесь происходит, – признался он. – Не знаю, почему поезд остановился. Не знаю, почему на нас охотятся эти морозные вороны. Не знаю, почему отключился свет и куда пропали все учителя. Но я знаю, что если кто-то и может это выяснить, то только ты, Флинн Нахтигаль. – Он держал перчатки у неё перед самым носом, словно предложение мира. – Положи конец хаосу в этом поезде, – попросил он.

Это что, ловушка? Поколебавшись, Флинн взяла их.

– Спасибо, – сказала она тоном, в котором прозвучало меньше благодарности, чем ей бы хотелось.

На лице Стуре появилось пренебрежительное выражение.

– Во благо науки, – сказал он, протягивая Пегс свой налобный фонарь. – Якуб Павляк мог быстрее меня рассчитывать степень опасности любой магической технологии. Он был умнее, чем все мы четверо, вместе взятые. Пообещайте, что найдёте не только учителей, но и его. Миру нужна его светлая голова.

Флинн не считала возможным хоть что-то обещать. У неё складывалось ощущение, что во Всемирном экспрессе всё пошло вразнос. Тишина в коридорах казалась предательской: слишком тихой, слишком жуткой. По спине, парализуя, полз страх. Больше всего ей хотелось спрятаться в этом купе и искать дальше вещи Йонте.

– Эта штука испортит мне причёску, – посетовала Пегс и всё же без колебаний надела на голову налобный фонарь Стуре. – И берегись, если она такая же, как твой ужасный упнар, от которого умом тронуться можно, – пригрозила она. Все они ещё не забыли тот случай на прошлой неделе, когда изобретённое Стуре устройство для перевода на расстоянии сработало не так, как ожидалось.

Флинн, глубоко вздохнув, заткнула бумеранг за пояс. Где-то во Всемирном экспрессе неистовствовали морозные вороны, и просто закрыть на это глаза она не могла.

Недолго думая она схватила какое-то потёртое пальто с инициалами «Х.Х.» на вороте и быстро надела эту грубую дерюжку. Пальто было слишком тонким для такого холода, но всё же лучше, чем ничего.

– Нам нужно пробиться к паровозу, – решительно сказала Флинн, плотнее обмотав шалью плечи. – Может, Фёдор знает, куда исчезли учителя. – Она повернулась к Стуре: – Ты нам поможешь?

Лицо Стуре оставалось непроницаемым.

– Я же только что это сделал, – сказал он, указав на светящиеся перчатки Флинн. – Удачи! Вам она пригодится.

Буркнув что-то себе под нос, Касим откатил дверь купе. По тихому коридору прокатился звук, похожий на перестук колёс крошечного поезда. Над их головами упорхнула прочь стайка металлических жуков.

С тяжёлым сердцем Флинн зажала под мышкой обложку Йонте и вместе с Пегс и Касимом вышла в тихий тёмный коридор.

До паровоза нужно было пройти шестнадцать вагонов. Шестнадцать вагонов до склада. Днём это равнялось простой прогулке. Но сейчас, без мигающего ночного освещения и перестука колёс, путь длился бесконечно. Тёмный свет лампы Гемфри их не выручал. У Флинн было ощущение, что какая-то чёрная дыра вытягивает их из разноцветной галактики в ничто.

Рядом с ней раздался щелчок, и Флинн испуганно обернулась. В коридоре повсюду слышались какие-то металлические звуки. В следующую секунду прямо у её лба резко просвистело что-то маленькое и острое. Вскрикнув, она отскочила назад. Рядом с ней с глухим звуком лопнуло оконное стекло, и ей на волосы посыпались осколки.

Что тут происходит?! Флинн быстро натянула светящиеся перчатки Стуре. Мягкая ткань с тоненькими проводками плотно облегла кисти рук. От слабого голубоватого сияния в коридоре стало чуть светлее.