– Этим телевизионщиком был Илья. Да?

– Да, – ответила она слабым голосом.

Проходивший мимо официант всмотрелся в лицо Анны, остановился и обеспокоенно спросил:

– Вам плохо?

– Как может быть плохо женщине, которая только что сказала «да»? – небрежно бросил я.

Только теперь официант перевел взгляд на меня, страшно смутился и пробормотал:

– Извините, товарищ Колодин!

После этого он удалился, держа спину неестественно прямо, будто это и не спина была вовсе, а гладильная доска.

– А теперь я хочу знать, – сказал я Анне, – кому еще, кроме своего подопечного, Димы Парамонова, ты говорила об этом телевизионщике, об этом мифическом охотнике за сенсациями, разгребателе грязи.

– Никому.

– Неправда! – резко сказал я. – Вспоминай!

– Только своему куратору.

– Что именно ты ему сказала?

– Мне показалось, что Илья рядом со мной не просто так очутился. Он все что-то темнил. Такой ходил загадочный. И когда я узнала, что он работает на телевидении, я подумала: а ведь он запросто может что-то вынюхивать. Ну что его могло интересовать? Бизнес Эдика, моего мужа? Там ничего интересного нет. А что еще? Только пирамида эта. У нас ведь все по-тихому делается, без особого шума. Ну, думаю, телевизионщики докопались, теперь будут носом землю рыть. Начнется большой скандал, власти заинтересуются, прикроют нас, как МММ прикрыли, и все мои денежки – тю-тю. Я решила посоветоваться со своим куратором.

– Почему именно с ним?

– А с кем еще, Женя? Я ведь в той системе никого больше не знаю. У нас конспирация, как у революционеров-подпольщиков. Знаешь только своего куратора, а кто там над ним – полный мрак. Ты же видел Магистра? Ну и что ты можешь о нем сказать? Не то что фамилия неизвестна, а даже и лица его никто ни разу не видел. Так что я с куратором общалась. Просто посоветовалась. Сказала, что встречаюсь с одним человеком и что у меня сомнения кое-какие возникли. Ну и сомнения свои, естественно, озвучила.

– Он встревожился?

– Нет. Сказал только, что наведут справки.

– Кто?

– Не знаю. Тот, кто над ним, наверное.

Куратор – это уже ниточка. Звено в цепи. Так и всю цепь можно вычислить.

– Фамилия!

– Чья?! – испугалась Анна.

– Куратора твоего.

– Женя! – округлила она глаза. – Ты с ума сошел? Ты же сам мне сказал, что кураторы не любят светиться!

– Фамилия! – повторил я требовательно.

– Я не скажу! – надула губки Анна.

– Хорошо, – кивнул я. – В таком случае поехали!

– Куда?

– В прокуратуру! – взъярился я. – Ты думаешь, я по своей инициативе завел этот разговор? Меня попросили! И велели в случае, если ты фамилию не назовешь, тотчас же доставить тебя к ним!

На самом деле не так уж я разозлился. Просто я ее запугивал. Хотел лишить способности к сопротивлению. Но Анна еще держалась.

– А если я не поеду? – спросила она, сердито щурясь.

– Тогда я вызову милицейский наряд!

Я выложил на стол свой мобильный телефон, демонстрируя этим, что готов действовать.

– Ну хорошо! – торопливо сказала Анна. – Его фамилия Дзюба.

– Телефон его у тебя есть?

– Естественно.

– Кто он, этот человек?

– Работает в Государственном комитете чего-то там, – неопределенно ответила Анна.

– Я не понял.

– Ну это фактически министерство. Помнишь, раньше были Министерство по рыболовству, Министерство угольной промышленности и много-много других. Потом многие из них как бы в ранге понизили. Было министерство, а стал госкомитет. Но суть та же самая – управлять отраслью.

– И этот Дзюба работает в госкомитете?

– Да.

– Только ты не помнишь, в каком именно?

– Да.

– Кем он там? Какой-нибудь начальник департамента?

– Ну ты что, Жень? – с упреком сказала мне Анна, явно удивляясь моей неосведомленности. – Он там председателем. Если по-старому, то это министр.

* * *

Теперь она поняла, что означает бутылка «Шато Латур» на нашем столе. Я возвращал ей должок. Когда-то она меня угостила, теперь я ее угощал. Своеобразное «прости-прощай». Так расстаются благовоспитанные люди.

Анна уже пришла в себя, но все еще выглядела бледной. Наверное, она сама чувствовала, что смотрится не очень.

– Извини, я оставлю тебя ненадолго, – сказала она виноватым голосом.

– Только не исчезай, – попросил я.

– Не исчезну…

Она нашла в себе силы слабо улыбнуться. Ушла в туалетную комнату, отсутствовала минут пять, а когда вернулась, я не обнаружил никаких положительных изменений в ее облике. Та же бледность и тот же тревожный блеск в глазах.

– Хочешь, я отвезу тебя домой? – предложил я.

– Я приехала на машине.

– Не надо тебе сейчас садиться за руль.

Я вывел ее из ресторана. Мишель Ветров, прощаясь с нами, склонился в почтительном полупоклоне.

– До встречи! – сказал я ему.

Он благодарно улыбнулся мне в ответ. Если бы он знал, о какой встрече я ему говорю!

Я довез Анну до ее дома. Всю дорогу мы молчали. Анна покусывала губы и заметно нервничала. Уже распахнув дверцу и приготовившись выйти из машины, она вдруг сказала мне:

– Женя, я знаю, что так бывает. Что телевизионщики и газетчики сотрудничают со спецслужбами, что это обычное дело. Я, правда, никак не ожидала, что ты…

– Я ни с кем не сотрудничаю, поверь.

– Но ведь ты говорил мне о том, что мой муж под колпаком, и это потом подтверждалось, – напомнила она мне. – Поэтому не нужно ничего мне объяснять. Я хочу только сказать тебе – случись что, и они тебе не помогут.

– Кто?

– Тот, кто за тобой стоит. Просто не смогут. Или не захотят. Ты же знаешь, что случилось с Парамоновым?

Анна вышла из машины и хлопнула дверцей. Она хотела меня предупредить? О чем? Что успело произойти за столь короткое время?

И тут я вспомнил. Ресторан. Бледная Анна. «Извини», – говорит она мне и уходит в туалетную комнату.

Я вывалился из машины и бросился за нею следом. Нагнал уже у самого подъезда. Схватил за плечи, развернул.

– Кому ты звонила?!

– Когда? – неискренне изобразила она удивление.

– Там, в ресторане! Когда ты уходила якобы марафет навести!

Она вздохнула, обнаружив, что просто так отмахнуться от меня у нее не получится.