– Вы ему верили?

– Обычно не верят тому, кто только говорит. А если человек делает, он как бы своим собственным примером демонстрирует веру в то, что все будет хорошо. Дима делал. Он продал свою квартиру, чтобы сделать взнос. Там ведь надо сдать пятьдесят тысяч долларов. Вы знаете?

– Да, – кивнул я. – Я в курсе. Но неужели он не боялся?

– Наверное, опасался. Как всякий здравомыслящий человек. Но он считал, что крупный вступительный взнос уже сам по себе является залогом успеха. Деньги большие крутятся. Понимаете? Он считал, что с двадцати человек по пятьдесят тысяч долларов получить гораздо легче, чем с миллиона людей – по одному доллару. Двадцать человек убедить, уговорить можно. Миллион людей – тоже, конечно, можно, но трудно. Так что эта пирамида хороша уже тем, что каждый приносит в нее сразу много денег. И еще он говорил, что люди не могут не сознавать своей выгоды и открывающихся перед ними перспектив и что очень многие, как и он, продадут свои квартиры, чтобы спустя какое-то время иметь возможность купить уже двадцать таких квартир. Только позже я поняла, что во всей цепочке его рассуждений этот пассаж – самый неверный. Вот тут была самая крупная его ошибка, самая главная. Он надеялся, что участников в пирамиду можно будет завлечь без особого труда, а на самом деле все проявляли осторожность и никто не хотел с этим связываться. Дима недооценил осторожность людей. И получилось так, что на нем цепочка участников оборвалась. Он никого не смог найти. Кроме меня, естественно. А если ты не приводишь в систему новых участников, то денег тебе не видать. Тут прямая зависимость.

– Когда он понял, что потерял деньги?

– Примерно полгода назад. Он позвонил мне и сказал, что, как ему теперь кажется, он здорово ошибся. Он чувствовал свою вину передо мной. Понимаете? Ведь он мне прежде доказывал, что никакого риска нет, что деньги мы получим. И вот позвонил, чтобы признаться в своем собственном промахе. А сделать уже ничего было нельзя.

– Вам тоже никого не удалось найти?

– Я свою подругу втянула в это дело. Ей как раз в наследство досталась хорошая подмосковная дача, которая ей была совсем не нужна, и она подумывала о ее продаже. Я сказала ей, что есть хороший вариант вложения денег. Фантастическая доходность. Уникальное предложение.

Она вздохнула и ссутулила плечи. Я не решился спросить у нее, в каких сейчас отношениях она со своей подругой. Впрочем, ответ я, кажется, знал заранее.

– Неужели все действительно настолько безнадежно?

– Как видите, – пожала плечами Елизавета Ивановна. – Хотя нас убеждали, что мы запросто сможем найти и привести в эту систему новых людей.

– Кто убеждал?

– Тот, кто нас инструктировал. Это ведь целая наука – убеждать. Нам специальные лекции читали. Собирали человек по шесть-восемь, тех, кто уже внес деньги, и учили, как следует себя вести, чтобы привлечь к участию в этой пирамиде еще кого-нибудь. На словах все выглядело очень интригующе. Ну, например, нас учили никогда не агитировать прямо, не говорить человеку, которого мы собираемся охмурить, что надо бы и ему вступить в эту систему, поучаствовать в игре. Это его сразу насторожит. Нам советовали поступать иначе. Как бы невзначай демонстрировать собственное финансовое благополучие, ненавязчиво давать понять, как фантастически изменилась наша жизнь после того, как мы вступили в игру. Понимаете, когда говоришь своей старой подруге, которая знает тебя как облупленную, у которой всего полгода назад ты занимала какие-то смешные деньги до ближайшей получки, когда ты ей говоришь как бы между прочим, что собираешься слетать на недельку в Париж, – это для нее настоящий шок. Потому что она всегда знала, что для тебя это недоступно. А потом ты с ней советуешься, в каком московском магазине лучше купить себе что-нибудь для поездки – ведь это Париж, туда абы в чем не поедешь. Она тебе лепечет про какой-нибудь универмаг «Краснопресненский», а ты с улыбкой отвечаешь, что это несерьезно, и перечисляешь самые дорогие бутики Москвы. Она тебе – про деньги, про то, как там все дорого, а ты ей – что для тебя теперь деньги не проблема. Все! Вот тут она уже пропала! Ее интригует тайна вдруг обрушившегося на тебя благополучия. Только теперь ей можно рассказать про пирамиду. Но ни в коем случае не агитировать. Она сама придет к этой мысли. Так нас учили. Ей тоже захочется быть богатой и независимой, тоже захочется летать в Париж и делать покупки в бутиках, не обращая внимания на ценники. Людям всегда нужны деньги, говорили нам. Деньги нужны всем. Поэтому вы легко найдете тех, кто хочет заработать.

Она сейчас рассказывала мне про меня. И про Аню Косинову. Аня будто бы невзначай демонстрировала мне россыпь кредитных карт, заказывала в ресторане вино за восемь тысяч долларов и дарила мне десять тысяч для съемки очередного сюжета. На самом деле она мне эти десять тысяч пожертвовала с одной-единственной целью – чтобы подтолкнуть меня к мысли о том, что я могу для своих съемок получить много, очень много денег, навсегда забыть о проблемах с финансированием нашей программы и в конце концов снимать все, что нам заблагорассудится. При этом Аня вела себя так, как учили ее неведомые мне инструкторы. Она ни разу не предложила мне поучаствовать в пирамиде, а терпеливо дожидалась, пока я дозрею сам. Я дозрел. И тогда она отвела меня к тем людям, которые готовы были принять у меня деньги в качестве благотворительного взноса.

– Извините меня, пожалуйста, за бестактность, – сказал я, – но получается так, что вас учили обманывать. И вряд ли вы не осознавали этого. Я вот к чему клоню. Дмитрий Парамонов почти наверняка был человеком неглупым, если он заранее отдавал себе отчет в том, что эта пирамида в конце концов рухнет. А тут еще этот инструктаж, где фактически обучали умению морочить людям голову. Ведь он не мог не понимать, что вся эта история вообще-то не очень красиво выглядит и в этой ситуации требовать порядочности от устроителей пирамиды по меньшей мере смешно. Он понимал, что свои деньги получит только после того, как сам, лично, приведет в эту систему новых людей, а они, в свою очередь, других людей, и только тогда будут какие-то выплаты. А он не смог никого найти. Формально тут никто не виноват. Кроме него, естественно. Ответственность за неудачу лежит на нем лично. А он вдруг почему-то решил мстить.

– То есть как это – мстить? – Елизавета Ивановна посмотрела на меня непонимающе.

– Мне его родственница сказала. Что якобы Парамонов искал выход на журналистов, с помощью которых хотел разоблачить мошенников – устроителей пирамиды. Он хотел отомстить за свою неудачу?

Женщина покачала головой.

– Нет, все было не так. Он мстить не хотел. Он хотел всего лишь предупредить людей о том, чем они рискуют. Это разные вещи, поймите. Это не месть. Это желание предостеречь на собственном печальном опыте. Он потерял квартиру, ему было негде жить, и у него не было денег. Это крах. Полное фиаско. Кто-то после такого удара судьбы, может быть, и поднимется, но таких сильных людей единицы. А большинство заигравшихся и проигравшихся, которых сотни, а может быть, и тысячи, – они уже не поднимутся, и это настоящая трагедия, трагедия большого количества одураченных людей. Тысяча несчастных, выброшенных из своих квартир на улицу, – это очень серьезно. Дима хотел всего лишь предупредить.