Профессионально созданием красоты занимаются художники, как и вообще люди искусства. Кто, как не они, понимает силу воздействия на душу человека ауры произведения — картины, статуи, музыкального аккорда. Но существует и обратная связь — как человек воздействует на материал, из которого творится произведение, так и произведение воздействует на мастера, на протяжении длительного времени создававшего его. Произведения создаются тщательно и хорошо, чтобы утвердиться в своей несомненной красоте. Высокое качество обработки тоже есть самостоятельная категория красоты. Поэтому обычно столь утонченные, благородные, высокодуховные бывают лица у писателей, художников, композиторов. Как тут не вспомнить буддистов, которые полагают, что лицо человека (внешняя красота) — это то, что спроецировано его умом и образом жизни.

В основу такой красоты положены не только талант и труд художника, но и высшие устремления духовной деятельности человека, когда красота произведений становится категорией почти религиозной значимости. Например, великолепная Сикстинская Мадонна Рафаэля[277], которая стала важнейшим эстетически-религиозным символом христианства. Этот алтарный образ — последняя из крупных работ Рафаэля, посвященных его излюбленной теме. Рафаэль еще в ранний период творчества обращался к образу Мадонны с младенцем, каждый раз отыскивая новый подход. Но именно Сикстинская Мадонна стала венцом творений великого художника, который кропотливой работой и благоговением к теме своего творения воплотил идеал, доступный смертному.

Конечно, не стоит отождествлять понятия добра и красоты. Но в представлении людей они идут рядом. Человек, как существо духовное, всегда стремится к высшему совершенству, к высшей гармонии: к добру и красоте. Он может не только созерцать, но и приводить их в движение, творить. Как сказал Жан-Жак Руссо: «Доброе — это прекрасное в действии». Эту же мысль выразил и Иоганн Вольфганг Гёте: «Прекрасное не может быть познано, его необходимо чувствовать или создавать».

Древние греки тоже преклонялись перед красотой и обожествляли ее. Они сотворили множество прекрасных произведений искусства. Но главную роль в ее создании они отдавали поступкам людей. «Статую красит вид, а человека — деяния его», — утверждал Пифагор. Об особом свойстве прекрасного как побудителя действий говорил и Плутарх: «Прекрасное влечет к себе самим действием своим и тотчас вселяет в нас стремление действовать»[278].

Эталоном красоты в действии были герои — дети богов или люди, достигшие божественного статуса благодаря своим подвигам. Именно в героях греки видели глубинную связь между красотой и добром. Словом «калокагатия», что в переводе означает «прекрасный и хороший» или «красивый и добрый», обозначалось гармоничное сочетание физических и нравственных достоинств, совершенство человеческой личности. Подвиг — это высшая форма калокагатии, максимальное раскрытие в действии человеческой красоты и добра.

Греческие герои создавали свой особый мир, тоже исполненный великолепия и блеска. Боги делали своих любимцев особенно прекрасными, как это совершила, например, Афина с Одиссеем, облекая его прелестью, заставляя его буквально светиться красотой. «Особое, интимно-теплое дружеское чувство привязывает богиню к этому великому выдумщику и многострадальному скитальцу. Афина, можно сказать, прямо любуется Одиссеем как детищем своей выучки»[279]. Если сами боги так восхищались своими «воспитанниками», то что говорить о людях, во имя которых они совершали свои подвиги. Имена героев увенчивались бессмертной славой, о них слагались песни и поклонялись как божествам.

Народная мудрость, воплощенная в сказках и легендах, давным-давно подметила неразрывную связь красоты и добра в действиях персонажей. Красивый поступок — это, как правило, добрый поступок, который помогает изменить внешние обстоятельства в лучшую сторону, принося людям радость, и за который герой, в конце концов, получает вознаграждение.

Люди всегда реагируют на красивое позитивно. Нас завораживают прекрасная музыка, потрясающий воображение вид за окном, зажигающий танец и многое другое. Время замирает, а мы как будто вне его… В момент, когда мы созерцаем или создаем что-то хорошее и красивое, наши мозговые центры, отвечающие за чувство привлечения, автоматически включаются. Мы испытываем радость и эйфорию как от красоты объекта, так и от результата наших действий. А так как наш мозг имеет обыкновение привыкать к удовольствию, мы буквально «подсаживаемся» на регулярные порции красоты. Без нее мы чувствуем себя неуютно и даже подсознательно будем искать источник, способный удовлетворить это желание.

Ученые университета в Осло (Норвегия) установили, что человеческий мозг реагирует на привлекательность теми же областями, что и на опиоидное средство. Соответственно, прослушивание красивой музыки, чтение хорошей книги или любование хорошо проделанной работой приносит человеку эмоциональное и физическое удовольствие, а также способно вызвать привыкание[280]. Красота, как внешний источник, помогает человеку становиться лучше и гармоничнее. Есть даже успешные попытки лечения красотой — с помощью музыкальных произведений или картин.

Стараемся сделать все наилучшим образом и красиво, и это обязательно приведет к тому, что нам самим это понравится, и в результате возникнет стойкая внутренняя потребность поступать так снова и снова. Более того, удачный результат обязательно будет замечен и позитивно оценен окружающими, которые вместе с нами получат от него удовольствие. А что же может быть лучше, чем дарить себе и окружающим радость?