Как только Яна с Дианой скрылись за дверями таможни нью-йоркского аэропорта, Ника сразу же спала с лица. Такой уставшей и измотанной Денис ее давно не видел, а ведь им еще предстоял четырехчасовой путь обратно в Балтимор.

— Как ты себя чувствуешь, малыш? — притянул он ее к себе.

— Поехали скорее домой, — тихо попросила она.

В машине она сразу уснула. Ее даже не разбудил въезд на платную дорогу, где перед будками кассиров асфальт был испещрен насечками безопасности, на которых машина противно вибрировала, а колеса так шумели, что будили любого задремавшего водителя! Не зря Тимоха называл их зубодробилками!

Час сороковой

От постоянной вибрации аппарата искусственного дыхания золотистый локон раз за разом съезжал со лба Ники на глаза.

— Виня ты Виня, я ведь знал, что когда-нибудь ты окажешься на этом аппарате! — признался Денис, поправляя упрямый локон. — И думал, что причиной будет воспаление легких. Но я ошибся!

Он смотрел на грустно вздыхающий аппарат. Миниатюрный аналог такого же аппарата он использовал на мышах для своей диссертации. Десятки мышей с экспериментальной пневмонией погибли на его глазах. Не помогал даже аппарат искусственного дыхания. Глядя на своих подопытных, он невольно думал о Нике. Где-то в глубине души он знал, что подобная смерть уготовлена и его любимой, и гнал тяжелые мысли прочь. Но в глазах все равно щипало, а в голове звучали слова известной песни: «Опустела без тебя земля».

Удачная защита диссертации на время разогнала тоску-печаль.

— Виня, помнишь, как ты модничала в моем выпускном одеянии? — Денис вспомнил счастливую жену во время официальной церемонии присвоения докторских степеней его выпуску.

Будущие доктора сидели в первом ряду актового зала и ждали своего вызова пред светлы очи великого магистрата. Заведующие всех кафедр университета и научные руководители выпускников сидели в центре сцены и сурово смотрели на будущих докторов наук. Все они были облачены в мантии и четырехугольные шапочки магистров. Цвета их одеяний соответствовали официальным цветам университетов, которые они оканчивали. И хотя преобладали черные и бордовые тона, группа представляла собой довольно пестрое зрелище.

Ника сидела в проходе и напряженно смотрела в первые ряды, ища взглядом Дениса.

— Я занял тебе место с краю! Здесь дышится легче! — устроил он ее перед церемонией.

Однако от волнения воздуха все равно не хватало. Она часто дышала и нервно сжимала в руках фотоаппарат. Ника плохо понимала возбужденную английскую речь, лившуюся со всех сторон, и старательно вслушивалась, пытаясь выловить из журчащего потока слов имя мужа. Сидевшие по правую руку студенты из лаборатории Дениса наперебой успокаивали ее:

— Не переживай ты так! Мы дадим тебе знать, когда вызовут Дэниса.

Новоиспеченных докторов естествознания по очереди вызывали на сцену. Каждый научный руководитель, согласно ритуалу, облачал своего аспиранта в мантию и шапочку балтиморского университета и сажал рядом с собой. Поскольку одеяние выпускников было черного цвета с темно-синими вставками, то магистрат темнел прямо на глазах. Вместе с ним темнел и взгляд Ники. Она уже с трудом понимала, где находится. Незнакомая речь вокруг и восседающие на центральном возвышении люди в черном облачении унесли ее в прошлое.

Она вновь была паломницей в западных землях Померании. Однако органной музыки и литургий сегодня не было. Сегодня был необычный день: сегодня судили ведьму. Семейство герцога сидело в первых рядах, и его глава с нетерпением ожидал слушаний. Подсудимой была дряхлая знахарка, с которой его пути однажды пересеклись. В те далекие годы целительница отказалась помочь герцогу в избавлении от нежеланного плода любви его младшего сына Эрнеста. Но любимый вассал Филиппа Джулиуса не привык отступать. Желание герцога было исполнено черной ворожеей короля. Чернявка вытравила внебрачного внука правителя Восточной Померании из утробы Сидонии. Сама несостоявшаяся мать была кем-то спасена из-под самого носа стражников герцога. Кто-то опоил их до беспамятства и освободил пленницу.

— Это наверняка дело рук той мерзкой знахарки! Где ты ее только откопал! — кричал разгневанный герцог на Отто. — Ты ее привез! Тебе и надо было ее прибить!

«Ты же сам ее отпустил!» — подумал Отто, но перечить отцу побоялся: — Она вылечила сына династии Гриффинов! Нас бы не простили! — оправдывался он.

— Да плевать я хотел на Гриффинов! Я любимый вассал короля!

— Уж проще было бы убить Сидонию, — тихо предположил Отто. — За графа бы никто не вступился!

— Задним умом все сильны! — не унимался герцог.

Если бы он тогда знал, чем для него обернется бегство любовницы Эрнеста, он бы собственными руками задушил ее!

И вот теперь, когда его подданные пытались отловить янтарную ведьму и получить обещанное им вознаграждение, сам герцог не мог сидеть сложа руки. В бессильной злобе он обратил свой гнев на старую знахарку.

«Я совершил ошибку и отпустил тебя в тот раз! — кипела в нем ярость. — Пришло время эту ошибку исправить! Ты положила начало всем моим бедам, ты будешь первой, кто поплатится за это!»

Герцогу стоило большого труда притянуть к ответу знахарку, которая была в фаворе у династии Гриффинов. Но династия доживала последние дни и теряла свое влияние на короля.

— Но помни, — давал разрешение на арест Филипп Джулиус, — судить ее будет мой королевский суд!

— Слушаюсь, ваше величество! — поклонился герцог, уже планируя, как обмануть судей.

Его люди потратили немало сил на то, чтобы отыскать подходящих свидетелей, которые бы выступили жертвой ее колдовства. Чтобы избежать недовольства местных крестьян, боготворивших знахарку, герцог настоял на переносе суда подальше от ее родных мест. И, наконец, чтобы полностью увериться в праведном приговоре, он не поскупился и нанял пару признанных разоблачительниц ведьм. Церковь запросила неслыханные деньги за их услуги, но игра стоила свеч!

Как искусный кукловод, герцог распределил все роли готовящегося спектакля и со злорадным предвкушением ожидал представления. Все лавки в костеле уже были забиты до отказа, а народ все прибывал и прибывал.

Ника полностью погрузилась в происходящее. Она с удивлением заметила, что уже прекрасно понимает окружающих. Более того, она сама на непонятном доселе языке обратилась к своему спутнику:

— Милый, давай пойдем на свежий воздух?

Сидевшая рядом китаянка с удивлением посмотрела на нее. Жена Дэниса что-то бормотала в пустоту прохода и, привстав, смотрела на выход из актового зала.

Выхода не было видно из-за толпы городских зевак. Сил пробиваться сквозь частокол человеческих тел не было, и Венди опустилась обратно на лавку. Она положила голову на плечо любимому и задремала.