Ребекка сразу узнала, кому принадлежит этот бесценный дар, и восприняла его как признак примирения. Сие обстоятельство поставило ее в весьма затруднительное положение. Если откажется, то тем самым лишится возможности порадовать гостей шикарным ужином. А если примет, значит, окончательно простила ему все прегрешения, а это пока не так. В конце концов она нашла выход из положения и отправила к нему Эмбер с запиской, в которой от имени отца благодарила за ценный подарок. Конечно, она понимала, что таким образом проявляет свою слабость, но решила сохранить достоинство, с подчеркнутым равнодушием отнесясь к его присутствию на ужине.

Райдер, как обычно, пришел последним и выглядел весьма элегантно в своем дорогом вечернем костюме, вел себя непринужденно и источал такое обаяние, что от гнева Ребекки вскоре не осталось и следа. «Назира солгала», – подумала она, следя краешком глаза за Райдером, который о чем-то оживленно болтал с отцом и консулом Ле Бланом. В его поведении не было и намека на страдание.

В этот момент она почувствовала, что за ней тоже кто-то наблюдает, оглянулась и увидела неподалеку капитана Баллантайна, который пристально смотрел на нее с едкой ухмылкой на губах. Она уже знала эту улыбку и ненавидела ее. Ребекка горделиво вскинула голову и отвернулась, но все же успела заметить, что его волосы и бакенбарды отрасли и постепенно обретают модные формы. Она почувствовала, что краснеет, а внизу живота появилось странное ощущение, и поспешила к Имран-паше, бывшему губернатору Хартума, находившемуся сейчас в подчинении генерала Гордона.

Минут через десять она бросила быстрый взгляд в сторону Баллантайна, чтобы проверить, по-прежнему ли он наблюдает за ней, но, к своему разочарованию, увидела, что тот беззаботно болтает с ее сестрами. Эмбер и Саффрон заливались смехом, больше напоминая подростков, а не взрослых леди. В этот момент она пожалела, что разрешила им присутствовать на вечеринке, вместо того чтобы накормить на кухне вместе с Назирой. Правда, она уже и так немного отыгралась, посадив Саффрон рядом с Райдером Кортни. Пусть теперь попробует сдержать свое обещание никогда с ним не разговаривать. А капитана Баллантайна она посадила как можно дальше от себя, отыскав ему место рядом с отцом.

В самом центре стола величественно возвышалась хорошо приготовленная задняя нога буйвола в окружении всевозможных приправ. Все присутствующие жадно взирали на это блюдо и с нетерпением ждали, когда им подадут угощение. Как только на столе появились тарелки, капитан Баллантайн прошептал что-то на ухо отцу, встал, сдержанно поклонился ей и быстро вышел из комнаты. Она знала, что не дождется никаких объяснений на этот счет, поскольку, во-первых, война продолжалась, а во-вторых, капитан отвечал за безопасность города и имел массу срочных дел. И тем не менее сожалела, что лишилась редкой возможности уколоть его каким-нибудь язвительным замечанием.

Ребекка посмотрела на другой конец стола, где сидел еще один объект ее недовольства. Похоже, Саффрон давно простила Райдера. В самом начале он демонстративно игнорировал ее и общался исключительно с Эмбер, чем еще больше злил, заставляя безумно ревновать. Она чуть было не расплакалась от досады, но потом Райдер резко изменил тактику и повернулся к ней:

– Саффрон, а ты знаешь, что Люси недавно родила крохотных обезьянок?

Саффрон, не чувствуя подвоха, ловила каждое его слово, пока он рассказывал, что Люси принесла двух близнецов и очень гордится своими малышами. Он назвал их Билли и Лили.

– О, можно мне посмотреть на них завтра? – взмолилась Саффрон. – Ну пожалуйста, Райдер.

– Но Назира сказала мне, что ты себя неважно чувствуешь, – улыбнулся тот.

– Это было вчера. Мне действительно нездоровилось, – добавила она и посмотрела на Райдера, который сразу сообразил, что «нездоровилось» – ее новое слово. – Но сейчас со мной все в порядке. Мы с Эмбер придем к тебе завтра утром, часов в семь. – По всему было видно, что противоборство закончилось полной капитуляцией с ее стороны.

Ребекка нахмурилась и вновь повернулась к консулу Ле Блану. Однажды она подслушала, как отец говорил Райдеру, что тот чудаковат и эксцентричен, словно утка на четырех лапах. Она не удосужилась спросить у Райдера, что он имел в виду, и до сих пор жалела об этом. Фраза звучала интригующе, а Райдер знал абсолютно все. Ребекка понимала, что рано или поздно простит Райдера, «но только не сейчас».

На десерт подали кексы из зеленых водорослей с подогретым медом. По просьбе Дэвида Бенбрука Башит разорил находившееся под крышей консульского дворца гнездо диких пчел, при этом получив строгое указание не разрушать самого гнезда. Дэвид обожал сладкое и хотел лакомиться медом как можно дольше. Это блюдо тоже вызвало шумное одобрение гостей, и огромную десертную чашу из лиможского фарфора опустошили в мгновение ока.

– Я не получал такого дивного наслаждения от еды с тех пор, как в последний раз наведался в «Гран-Фефор» в восемьдесят первом году, – поделился с Ребеккой Ле Блан.

«Несмотря на свои загадочные четыре ноги, – подумала девушка, – он довольно милый старикашка». В благодушном настроении она снова посмотрела на Райдера и, перехватив его взгляд, сдержанно улыбнулась и кивнула. Он ответил ей таким же вежливым поклоном. Не слишком ли она торопится? Откровенно говоря, Ребекка не понимала, что означала торопливость женщины в отношении мужчины, но отец всегда повторял, что не одобряет слишком торопливых женщин.

Когда гости разошлись и они поднялись по спиральной лестнице в свои спальни, отец обнял Ребекку за плечи и сказал, что гордиться ею и из нее непременно получится прекрасная женщина.

Эти слова успокоили. Значит, он не подумал, что она слишком тороплива в своих желаниях. И все же смутная тревога не покидало.

– Мне чего-то не хватает, – прошептала она, готовясь ко сну. – Почему я чувствую себя такой несчастной? Жизнь коротка. Возможно, завтра утром Махди начнет штурм города и все закончится, а я даже не успела пожить как следует.

На противоположном берегу Нила послышался артиллерийский залп, словно этот монстр услышал ее и решил наверстать упущенное. Где-то над головой просвистел снаряд и разорвался в жилых кварталах туземцев возле канала. Ребекка накинула шелковый халат, поправила волосы, рассыпавшиеся золотыми прядями по спине, погасила масляную лампу и открыла дверь на балкон. Она немного постояла на пороге, испытывая неловкость и даже вину.

«Там не должно быть посторонних, – твердо напомнила она себе. – Ведь уже первый час ночи. Если он еще не спит, то скорее всего возится со своими пулеметами “гэтлингс”».

Она решительно вышла на балкон и посмотрела вниз, пристально изучая пространство под густыми кронами пальм. А когда убедилась в своей правоте, ужасно расстроилась. Там действительно никого не было. Она грустно вздохнула, оперлась локтями на каменные перила балкона и посмотрела на противоположный берег.

«Эти сумасшедшие бедуины, похоже, уже спят крепким сном», – подумала она. С наступлением темноты оттуда был сделан только один выстрел из пушки, и теперь все снова затихло. В тусклом свете луны Ребекка увидела летучих мы– шей, которые кружили и громко хлопали крыльями внизу над террасой, преследуя мелких насекомых. Через несколько минут она еще раз тяжело вздохнула и выпрямилась. Ей не хотелось спать, но было уже поздно и следовало отправляться в постель.