– Я считаю, что наши органы вовремя пресекли деятельность террористической группы, которая…

– Вовремя, если бы покойники Жданов и Щербаков сидели сейчас с нами за одним столом, если бы эти изверги в белых халатах не успели пробраться во все кремлевские лазареты. И вы думаете, у этой сволочи не осталось последователей, которые завтра придут ей на смену?

– Если бы министр госбезопасности Абакумов не покрывал врагов, то жертв можно было бы избежать и гораздо раньше прихлопнуть гадов, – процедил Берия.

– А кто покрывал врага Абакумова? – злые морщинки расползлись по желтому лбу вождя. – Ведь подлец Абакумов и врачи-убийцы всего лишь исполнители гнусных преступлений против советской власти. А вот кто отдавал им приказы, еще только предстоит выяснить. Что твой Игнатьев, Георгий Максимилианович? Где результат?

– Иосиф Виссарионович, – негромко отвечал Маленков, – Игнатьев меня в курс дела не ставит. Он лично отчитывается перед вами.

– Враги уже здесь! Здесь! – затрясся Сталин. – Ходят по этим коврам, имеют доступ ко всем секретным документам, даже заглядывают в мой сортир. Власик, Поскребышев – куда ближе? А может, завтра Игнатьев решит арестовать мою тень, которая тоже окажется завербованным агентом империализма.

Риторические возгласы прервало явление к столу Николая Булганина, первого заместителя Председателя Совета Министров, то есть самого Сталина. Булганин предстал в маршальском мундире, завешанном наградами. Чинно обойдя всех с рукопожатием, вновь прибывший бонза извинился за опоздание, за что принял из рук хозяина штрафной стакан водки.

– Тебе, товарищ Булганин, с такими заслугами перед партией меньше градуса не положено. – Сталин не по-доброму кивнул остальным гостям на булганинский «иконостас», заработанный больше по части тыла и особистских подвигов.

Булганин пожевал воздух, покорно, без остатка употребил «беленькую» и молча присел рядом с Хрущевым.

– Я хочу поднять тост, – тяжело привстал со стула Сталин, чему немедленно последовали остальные. – Тост за Владимира Ильича Ленина, нашего бескомпромиссного и неустанного учителя. Порой некоторые наши товарищи слишком возносятся, не стесняясь приписывать себе в заслуги те немалые достижения Советского государства, которые видны всему миру. Но это всего лишь властная спесь и зазнайство, очередное головокружение от успехов, которыми мы обязаны только одному человеку – товарищу Ленину. Ведь именно Владимир Ильич открыл советскому народу великий путь, которым мы лишь стараемся неуклонно следовать. Созданная Владимиром Ильичом партия стала передовым отрядом прогрессивного человечества, сумела не только забрать власть у реакционного царского режима, но и направить ее на создание самого справедливого общества в мире. И это справедливое общество… – Сталин сделал паузу, почесал ус, собираясь с мыслями. – Я хочу сказать, что Владимир Ильич не только растил нас как своих верных учеников, но и делился колоссальной ответственностью, которая легла на плечи первого советского правительства. Ставка на молодое поколение большевиков, энергичных, полных новых идей и энтузиазма, и предрешила победы коммунистической партии и советского народа. – Откашлялся, обвел взглядом мраморные лица соратников. – Кое-кто стал забывать, что всякая должность, какой бы высокой она ни была, это всего лишь доверие и ответственность, возложенные на нас советским народом и партией, беззаветное служение которым было, есть и будет священным долгом каждого честного коммуниста. И наш долг – своевременно передать эстафету власти более энергичному и жизнеспособному молодому поколению. Вот залог мощи и величия партии, завещанной нам товарищем Лениным.

Сталин закончил, все выпили молча, словно на своих похоронах. Коба нажал кнопку, и в собрание вновь явилась сестра-хозяйка.

– Люба, а что у нас на горячее? – игриво дернул глазом хозяин.

– Форель жареная и отварная, – с напряжением в голосе ответила девушка.

– Вареная вкуснее, – причмокнув, потянул Берия, похабно улыбнувшись смазливой прислуге.

– Тогда всем принесите жареной, а Берии никакой не давайте. – Хозяин задрожал сиплым смехом, ловко подхваченным гостями.

– Хватит пить вино, товарищ Маленков, – потребовал размякший от хмеля Коба. – Пей водку, она осадит маджари, и голова станет ясной.

– Иосиф Виссарионович, разрешите? – в зал вошел моложавый крепыш в форме генерал-майора.

– Петр Евдокимович, присаживайся, – Сталин барским жестом потребовал служивого к себе.

– Спасибо, товарищ Сталин, – чуть замешкавшись, Косынкин присоединился к пиршеству. – Здравствуйте, товарищи.

– Пусть и он водки себе нальет, – загудел отяжелевший от градуса Берия. – А то сидит в кальсонах, словно в бане.

– Смотри, Косынкин, Берия хоть и пьяный, а как следит за тобой. – Сталин похлопал по плечу генерала. – А ведь за ним самим глаз да глаз нужен. За всеми глаз да глаз. Смотри, Косынкин, не проморгай советскую власть.

– Товарищ Сталин, разрешите доложить? – чуть пригубив рюмку, генерал обратился к хозяину. – Новые киноленты привезли. Все готово, можно идти смотреть.

– Что за ленты?

– «Дикая ярость Тарзана» и «Белый шейх» Феллини.

– Тогда веди их всех в кинозал, а я пока в уборную загляну. – Сталин поднялся из-за стола и вышел, к заметному облегчению всех присутствующих.

Маленков, воспользовавшись случаем, прошмыгнул покурить на веранду. С декабря, как только Сталин завязал с трубкой, на даче и в кремлевских кабинетах курить стало не принято. Вслед за Георгием Максимилиановичем увязался и некурящий Берия.

– Что думаешь, Лаврентий? – Маленков глубоко затянулся.

– Думаю, что конец близок, – вполголоса проговорил Берия, кутаясь в шерстяной шарф.

– Чей конец-то? – прошелестел Маленков.

– Это уж как повезет, – протянул атомный маршал.

– Если бы ты полагался на одно только везение, не было бы у нас ни победы над Гитлером, ни ядерной бомбы, – расплылся лестью собеседник.

– Здесь ты прав. Глупо сложа руки дожидаться, когда он отправит нас в крематорий.

– Времени-то совсем немного осталось. – Маленков прикурил новую папиросу, искоса в сполохе спички пытаясь рассмотреть выражение лица Берии.

Шагах в десяти от колонны оторвалась тень, нервная судорога исказила физиономию главного аппаратчика.

– Не переживай, – Берия надменно улыбнулся трусости соратника. – Это свои, смена Хрусталева. Но Косынкин предпринимает все меры, чтобы зачистить охрану от наших людей.

– Ты видел, как он на нас смотрел?

– Пес, угадывающий желания хозяина. Для него мы уже трупы. Несколько бесформенных рыхлых тел – все, что должно остаться от авангарда партии.

– Думаю, он метит на место Игнатьева. Коба все очень точно прикинул. Врачи и мингрелы дадут показания на тебя, – Маленков осекся. – На нас. Их быстренько расстреляют. Дальше арестуют самого Игнатьева за саботаж и покрывательство самых главных врагов народа, он молчать не станет. Ну а дальше мне ли тебе рассказывать?