Уже в первых своих программных документах большевики выдвинули ключевой лозунг по национальному вопросу — право наций на самоопределение, что сразу выделило их на фоне всех прочих партийных структур (в том числе даже умеренных социалистов). Сам этот лозунг встречается еще у К. Маркса и Ф. Энгельса, которые, хотя предпочитали, скорее, говорить о том, что «рабочие не имеют отечества»[604], уделяли значительное внимание вопросу о самоопределении наций. Для основателей марксизма национальный вопрос, безусловно, не обладал некоей собственной ценностью, однако они не могли не обращаться к нему в общем революционном контексте. Поддержка угнетенных и не имевших собственного государства народов — поляков, венгров, итальянцев — в создании новых национальных государств была делом первостепенной важности, так как подрывала ненавистную Австрийскую империю, оплот реакции[605] (из этого же, на наш взгляд, 100 лет спустя безрассудно исходили советские коммунисты, поддерживая национально-освободительные движения на глобальной периферии). В то же время марксистский подход к национальным движениям всегда был избирательным: мотивированные теми же стремлениями национальные движения сербов, хорватов, словаков или чехов не получали поддержки, поскольку играли на руку русским панславистам и самой Российской империи, которая воспринималась европейскими прогрессистами в XIX столетии как воплощение зла[606].

При этом К. Маркс и Ф. Энгельс полагали, что первичным является завоевание рабочим классом власти, и это сводит понятие национального на нет: «Национальная обособленность исчезает с развитием буржуазии, свободой торговли, всемирным рынком… господство пролетариата еще больше ускорит их исчезновение. В той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой. Вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой»[607]. Иначе говоря, по схеме К. Маркса революционеры, требуя национального самоопределения, повсеместно разрушают угнетающие эти нации империи с тем, чтобы впоследствии новые национальные государства соединились в единое целое.

Следует заметить, что во второй половине XIX века, когда революционная активность в Европе пошла на спад, лозунг права наций на самоопределение утратил свою актуальность (известно, что II Интернационал провозглашал приоритет социальной борьбы над национальной[608]), — однако в Российской империи данный марксистский тезис нашел горячих приверженцев, включивших его как в «Манифест о создании РСДРП» 1898 г., так и в программу партии, принятую в 1903 г. Само понятие права наций на самоопределение трактовалось весьма решительным образом: «„Самоопределение наций“ в программе марксистов не может иметь с историко-экономической точки зрения иного значения, кроме как политическое самоопределение, государственная самостоятельность, образование национального государства»[609]. В то же время большевики, поддерживая образование новых национальных государств, категорически высказывались против организации по национальному признаку самой социалистической партии. Еврейская группа «Бунд», например, была исключена из партии в 1903 г. и, хотя была принята обратно в 1906-м, реального голоса не имела. Будучи убежденным, что партия, разделенная по национальному признаку, однозначно будет слабой, В. Ленин распространял этот взгляд и на будущее государство. Нация, которая мыслилась лидерами большевиков в примордиалистском ключе, имеет право на самоопределение, понимаемое как отделение от империи. Однако будущее принадлежит наднациональным образованиям, так как экономическая эволюция требует отмены национальных границ. Размышляя над этой проблемой, В. Ленин утверждал, что «Соединенные штаты мира станут той государственной формой объединения и свободы наций, — пока полная победа коммунизма не приведет к окончательному исчезновению всякого государства»[610].

Предполагалось, что данные планы могли реализоваться в ближайшее время. В 1917 г. Л. Троцкий заявлял: «Европейская федеративная республика, Соединенные Штаты Европы — вот что должно быть. Национальная автономия уже недостаточна. Экономический прогресс требует отмены национальных границ. Если Европа останется раздробленной на национальные группы, то империализм будет продолжать свое дело. Дать мир всему миру может только Европейская федеративная республика»[611]. А национализм есть выражение враждебного к рабочим и крестьянам взгляда — не более чем маскировка буржуазной идеологии, хотя косвенно отражающая социальное и классовое недовольство. Большевики были убеждены, что национальные противоречия можно и нужно использовать для сокрушения существующего режима, но будущее государство будет наднациональным, так как нация есть устаревшее явление, которое, возможно, будет существовать, но ограниченное время, после чего исчерпает себя и растворится в интернациональной общности[612]. Вопрос о соотношении национального и классового решался однозначно в пользу второго: «Рабочий, ставящий политическое единение с буржуазией „своей“ нации выше полного единства с пролетариями всех наций, поступает вопреки своим интересам, вопреки интересам социализма и интересам демократии… Марксизм непримирим с национализмом… марксизм выдвигает на место всякого национализма интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве»[613].

Придя к власти в октябре 1917 г., большевики немедленно перевели теоретические споры в область практических шагов. К этому моменту в результате слома прежней имперской системы и неудачной войны Россия утратила контроль над территориями Польши и Литвы; в течение 1917 г. русские войска оставили почти всю Латвию, Бессарабию, часть Украины и Белоруссии. Отречение Николая и Михаила Романовых способствовало тому, что Финляндия объявила о разрыве унии, на основе которой закреплялся ее статус в составе империи. В других окраинах активизировались национальные партии, заговорившие как минимум об автономии. Летом 1917 г. в одностороннем порядке Центральная Рада в Киеве объявила об автономии в составе России — при этом таковая мыслилась крайне широко вплоть до создания собственных вооруженных сил и участия в решении внешнеполитических вопросов. Временное правительство было вынуждено признать Раду своим представителем на территории Волынской, Подольской, Киевской, Полтавской и Черниговской губерний[614]. На территории Татарстана, Крыма, Башкирии, Северного Кавказа, Кубани и Сибири также начали создаваться властные структуры, заявляющие о своей автономии, — и на этом фоне в ноябре 1917 г. Советом народных комиссаров была принята «Декларация прав народов России», провозгласившая равенство всех населявших бывшую империю народов, их право на самоопределение вплоть до отделения, а также отмену любых национальных ограничений[615]. Позже свет увидел документ с характерным названием «Обращение СНК ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», провозглашавший отказ новых российских властей от всех ранее заключенных «неравноправных» договоров имперской России с Турцией и Персией, а также объявлявший защиту верований и неприкосновенность традиций мусульманских народов[616]. В декабре 1917 г. большевистское правительство официально признало независимость Финляндии[617]. Однако хотя большевики и пошли на дарование суверенитета части провинций Российской империи на западе, они совершенно не собирались воспользоваться тем, что некоторые современные авторы называют «шансом на ликвидацию царских колониальных приобретений»[618] на юге и востоке.