поглаживая подушечкой большого пальца мою нижнюю губу. – Знаю, что тебе нравится и что ты ненавидишь. О чем любишь разговаривать и как смотришь на мир. Твои желания, стремления, мечты. Мы проводили друг с другом каждый божий день последние несколько месяцев, и я не могу вспомнить ничего, чего бы я не знал. Так что повтори мне еще раз, хочешь ли ты продолжить? Потому что я почти уверен, что прошел этот тест на отлично.

Мое сердце пропустило удар, а на лице медленно расплылась улыбка.

– Видишь? Так ты возбуждаешь девушку. – Я усмехнулась, обхватив ладонями его лицо и притянув ближе. – Ты до странности совершенен, Кэррингтон.

– Знаю, – прошептал он, и я закатила глаза, когда он решил проявить свое высокомерие в такой романтической ситуации. – Так я могу поцеловать тебя? Потому что я хочу тебя так сильно, что готов из кожи вылезти.

Я кивнула.

Затем он приступил к моему полному уничтожению.

Или к поцелую. Не могу сказать точно, потому что в тот момент это казалось и тем, и другим одновременно.

Мы с Дэниелом наконец-то достигли точки, когда желание постоянно находиться рядом немного поубавилось, и мы научились оказывать небольшие, важные любезности друг другу. Мы погрузились в приятную рутину, и одно из моих любимых занятий – это начинать день с совместного завтрака прежде, чем отправиться в кампус.

Он заставил меня поклясться никогда больше не прикасаться к плите после того, как я чуть не спалила квартиру, пытаясь приготовить яичницу. Так что теперь он берет на себя обязанности шеф-повара и готовит мне все, что бы я ни захотела.

Быть в отношениях так весело.

– Блинчики? – спрашивает Дэниел, когда я заваливаюсь на кухню, зевая и пытаясь прогнать остатки сна. На нем боксеры и больше ничего, кроме нежно-розового фартука, который, к сожалению, скрывает его мускулистую грудь.

– Ты и сам знаешь, – отвечаю я, опускаясь на один из стульев вокруг обеденного стола. Я наливаю нам по стакану апельсинового сока. Дэниел неторопливо подходит и, поставив передо мной тарелку со свежеиспеченными блинчиками, садится рядом.

– Ты выспалась прошлой ночью? – интересуется он, обеспокоенно посмотрев на меня.

– Нет. Я не спала всю ночь, пытаясь что-то написать. Но все, что смогла выжать из себя, оказалось полнейшей чушью.

Дэниел проводит большим пальцем по моему лицу, прослеживая темные круги под глазами.

– Ты работаешь на износ, – хмурится он. – Тебе нужно отдохнуть.

– Отдохну, когда напишу что-то, удовлетворяющее моим требованиям, – произношу я, отправляя в рот кусочек блинчика. – Срань господня, это так вкусно.

– Ты говоришь так каждый раз, когда я пеку блины. Каждое утро, между прочим. Тебе не надоедает их есть?

– Никогда, – отзываюсь я и издаю стон, снова откусывая кусочек.

Блинчики получаются нежными и воздушными и, когда касаются языка, тут же растворяются в восхитительном вкусе, который заставляет вкусовые рецепторы петь. Безусловно, Дэниел умеет готовить, но его блинчики… Совсем другой уровень.

Он смеется.

– Забавно. Кажется, мои блинчики нравятся тебе больше, чем я.

– Не говори ерунды. Если бы ты мне не нравился, я бы не позволила тебе вытворять с моим телом то, что ты проделывал несколько ночей назад. – Я подмигиваю ему, и в его глазах вспыхивает воспоминание о нашем страстном занятии любовью, что только вызывает улыбку на лице Дэниела. До своего первого раза я и не думала, что буду получать столько удовольствия от секса. Но сейчас я жажду его так же сильно, как блинчиков Дэниела.

А секс с Даниэлем просто потрясающий. Временами он необузданный и взрывоопасный, иногда бывает медленным и чувственным. И мне нравится, что я никогда не знаю, каким будет следующий раз. Мне известно только одно: я никогда не устану от близости с этим мужчиной. Да и не хочу.

«Отлично. И кто теперь одержим сексом, а, Алекс?»

– Где ты вообще научился так готовить их? – интересуюсь я, избавляясь от этих непристойных мыслей.

– Сосед по комнате научил меня, когда я обучался в Мадриде, – отвечает он. – Он всегда говорил, что путь к сердцу девушки открывается через вкусную еду. Он был не самым красивым парнем, но каждую неделю за ним увивалась новая девушка. Думаю, все дело в блинах. И в сексуальном испанском акценте.

– А он случайно не учил тебя испанскому?

– Учил. Но, к сожалению, я владею лишь дурацкими пикап-фразами, – застенчиво говорит он. Он прочищает горло, а затем окидывает меня знойным взглядом: – Bonitas piernas. ¿A qué hora abren, querida?

– Что это значит? – шепчу я.

– Красивые ножки, дорогая. Во сколько они открываются?

– Боже мой! – Я хлопаю его по плечу, сбитая с толку. – Ты просто ужасен, донжуан!

Дэниел откидывает голову назад и смеется. Возмущение проскальзывает на моем лице от провокационного и в то же время чувственного звучания его слов.

– Эй, я знаю, что в последнее время ты слишком напряжена из-за того, что снова пытаешься писать, поэтому я решил свозить тебя куда-нибудь и отдохнуть, – непринужденно заявляет он и делает глоток сока. – У моего отца загородный дом на Крейн-Бич, и я подумал, что было бы неплохо сбежать туда на выходные. Это великолепное место, и, возможно, ты сможешь найти там вдохновение.

– Вау, – восхищаюсь я. Отдых действительно звучит неплохо. Если я успею подготовиться к экзаменам, то смогу расслабиться в течение целых выходных. – Да. Прекрасная идея.

– Отлично, – отзывается Дэниел. – Да, и еще. – Он чешет затылок, застенчиво потупив глаза, и я никогда не думала, что увижу когда-нибудь нечто подобное. – Дом находится недалеко от моей матери. Я подумал, что, если ты захочешь, я мог бы познакомить тебя с ней.

Я кладу вилку на стол. Это первый раз, когда Дэниел говорит о своей матери.

Это было болезненной для него темой, и я никогда не выпытывала подробности, потому что каждый мой вопрос вызывал у него дискомфорт. Поэтому мне становится так тепло на душе от осознания того, что он хочет совершить такой большой шаг вместе со мной.

– Дэниел… – Я протягиваю руку, чтобы сжать его ладонь. Он смотрит на меня, и я наклоняюсь вперед, оставляя поцелуй на его губах. – Я бы хотела познакомиться с твоей мамой. Это будет честью для меня.

Его лицо вспыхивает чистейшей радостью. Никогда раньше мне не приходилось видеть его таким счастливым. Он подносит тыльную сторону моей руки ко рту и нежно целует.

– Нервничаешь? – спрашивает он, наблюдая за тем, как я хватаю пустые тарелки и направляюсь к раковине.

– Ха. Еще чего. Я прекрасно лажу с родителями.

– Серьезно? – Он прислоняется к обеденному столу, скрестив руки на груди, с насмешливым блеском в глазах. – Это самая наглая ложь, которую