в чернила, прямые и острые, отбрасывали длинные тени на острые скулы.

Глубокие серые тени под глазами делали его лицо темным и потусторонним, лишь отчасти принадлежащим человеку. Потрескавшиеся от холода губы начали заживать и сейчас выглядели бледно-розовыми цветами, покрытыми тонкой сетью изморози.

Осмелев, Катарина чуть сдвинула в сторону ткани халатов и запустила ладони под одежду, прижав руки к горячей коже.

Сунлинь едва заметно вздрогнул, застонал и еще сильнее сжал ее в объятиях. Спать с ним вместе было опасно – в любой момент он мог раскрыть ее секрет, но сопротивляться ощущению покоя и безопасности, окружившему ее впервые за долгое время, было невозможно.

Еще никогда она не чувствовала себя настолько защищенной. Как будто в его объятиях никто и ничто не могло причинить ей вред.

Она боялась расслабиться. Боялась допустить мысль, что принц способен ее защитить. В конце концов, эта убежденность может оказаться обычной иллюзией. Но… Эта мысль оказалась сильнее всех опасений, страхов, сомнений и разума. Оказалось, так легко расслабиться и довериться ему, позволить крепким объятиям увлечь себя в невыразимо сладкий, подернутый сахарно-розовой дымкой сон, в котором во всем мире не существовало никого, кроме нее и Сунлиня.

Катарина очнулась от нежно-порочной дремы с ощущением горячих губ, скользящих по щеке и виску. Просыпаться не хотелось. Впервые за долгое время она видела потрясающий сон, в котором хотелось остаться навсегда. В этом сне ее никто не разоблачал, не преследовал и не убивал. В этом сне она и Сунлинь были счастливы. Они жили обычной жизнью в красивом, скрытом от посторонних глаз поместье. У них были бесконечные сяоши любви и радости.

Катарина распахнула глаза и попыталась сесть. Она уснула. Она все-таки уснула и подставила себя под удар.

— Т-с-с… Спи… Я не хотел тебя будить…

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Ноги переплелись, и Катарина не понимала, где ее тело, а где – принца. Во сне она умудрилась стянуть с его плеч верхний халат и рубашку, распластав ладони по обнаженной спине.

— Из-за меня вы замерзли… – Она неловко попыталась убрать руки, но принц остановил ее, заставив вернуть ладони обратно.

— Разве похоже, что мне холодно?

Сначала Катарина не поняла, что он имел ввиду. Но потом почувствовала, насколько горяча его кожа. Словно у него была лихорадка.

— Спи… Прости, что потревожил твой сон… – Лицо Сунлиня было плохо различимо в густой темноте.

Наверное, она проспала весь день.

— Я уже выспался. – Катарина стянула полы халата у горла, пытаясь понять, насколько близко подошла к разоблачению. Но, кажется, вся одежда была по-прежнему на ней, чего не скажешь о Сунлине. – А вы? Почему не спите?

В темноте его зубы блеснули, в голосе была отчетливо слышна улыбка:

— Никогда еще так долго не спал.

Значит… он уже отдохнул, и теперь они могут провести время вместе?

Катарина потянулась, чтобы встать, но принц удержал ее на месте и прижал к себе:

— Куда ты?

— Здесь слишком темно. Хочу зажечь свечи. Чтобы видеть ваше совершенное лицо.

— Нас не заметят снаружи? Свет в пустующих покоях может вызвать подозрение.

А ведь он прав. Вряд ли сюда кто-то сунется ночью, чтобы проверять, но это действительно слишком рискованно. А она в последнее время очень часто забывала об осторожности.

— Не думаю, что местные осмелятся заглянуть сюда, даже если что-то заподозрят… К тому же, снаружи полно призраков… Но вы правы! Мы должны быть осторожны.

Она спустила ноги с низкой кровати, и тут же сильные руки обвили талию, а губы коснулись основания шеи. Кожа покрылась мурашками.

— Мне нравится, как ты говоришь «мы»…

Чтобы скрыть свою слабость перед ним, Катарина хмыкнула и заставила себя встать, выбравшись из объятий принца:

— Кто бы мог подумать, что внутри холодного и властолюбивого принца, привыкшего всеми повелевать, кроется такая пылкая натура.

— Хватит меня дразнить… – Он откинулся на локти и пристально следил за каждым ее движением. И хотя Катарина не видела в темноте его глаз, взгляд его она чувствовала абсолютно явно.

Порывшись в своем мешке и найдя нужный кусочек мела, Катарина начала на память рисовать нужную формулу. В темноте выходило криво, но уж лучше так, чем возможное разоблачение.

Взгляд принца мешал сосредоточиться – она ощущала его каждой клеточкой своего тела. Напряжение скапливалось тугими пружинами повсюду, грозя разорвать ее на кусочки.

В конце концов, Катарина не выдержала:

— Хватит на меня смотреть! – Вышло нервно и зло.

В голосе же принца, наоборот, все было пропитано смехом.

Добить ее решил, что ли?

— Откуда знаешь, что я смотрю на тебя? Ты ведь даже не оборачиваешься.

— Чувствую!..

Теперь она и подавно к нему не повернется.

За спиной скрипнули половицы. Тихие шаги звучали угрожающе-волнительно. Он остановился совсем близко. Настолько, что Катарину обдало волной жара. И почему он такой горячий?

Зашуршала одежда, поток прохладного воздуха скользнул по щеке, и Катарина поняла, что принц опустился на колени позади нее.

Сейчас, как никогда она почувствовала себя уязвимой.

Он коснулся ее поясницы и медленно повел извилистую, волнующую нервы линию вниз, очерчивая ее ягодицы, скользя по ним ленивыми то ли ласкающими, то ли истязающими движениями.

— На это невозможно не смотреть. Ты наконец мой, и сам пришел сюда…

Катарина обернулась и попыталась отодвинуться:

— Вы мешаете мне сосредоточиться.

Как она ни старалась, чтобы голос звучал сурово и сердито, на Сунлиня это не действовало.

Его пальцы двинулись еще ниже, надавливая на полушария и чуть сжимая их.

Катарина не смогла сдержать стон, и принц неожиданно накрыл ладонями ее попку, сжал и, развернув, притянул к себе, устраивая между своих бедер. Она даже не заметила его движений, настолько стремительными они были.

— Ты маленький демонов искуситель… У тебя и вправду никого не было?

Бедное ее сердце… Оно не выдержит рядом с ним. Однажды разорвется на части.

— Никого… – Катарина ощущала силу его возбуждения – твердая плоть вжималась в ее живот, почти опаляя кожу.

— Почему смотрю на тебя и думаю, скольких ты успел развратить?.. – Принц надавил пальцем на ее