Осторожно нагнулась и пригляделась: пустой хитиновый панцирь, оболочка крупной твари размером в полтора локтя.

Никого больше. Сложно поверить, но страшные обитатели покинули пещеру.

Осмелев, я заглянула во все уголки и щели, поискала среди корневищ, раскидала носком туфли кучки трухи и опилок. Ни одной твари! Сгинули все до единой — от моего порошка, или по другой причине, неважно. Их нет, а значит, стоит попробовать добыть заветную шкатулку.

На этот раз воспользовалась кортиком — осторожно просунула кончик в щель между стенкой шкатулки и корневищем, поскребла древесину, покачала, попробовала подцепить угол. Затем осторожно, не снимая краг, потянула за край — шкатулка послушно скользнула наружу и оказалась в моих руках.

Была она чуть побольше ящичка для сигар, что стоял в кабинете управляющего, и изготовлена из какого-то черного металла. На крышке камешками выложен узор. Часть камней потускнела, часть пропала, поэтому определить очертания узора не удавалось.

Я попробовала откинуть крышку — та легко поддалась.

Внутри, на черной бархатной подушечке, лежал ключ. В недоумении я вытащила его из гнезда и повертела в руке. Ключ имел причудливую головку — широкую, спаянную из нескольких колец, складывающихся в ассиметричный узор. Что-то он мне напоминал, но что именно — угадать не получилось.

Еще одна загадка! Вот ключ. Где же замок? Конечно здесь, в особняке «Дом-у- Древа». Нужно его отыскать.

Медленно положила ключ назад в шкатулку, шкатулку поместила на прежнее место — в щель между корневищами.

Мне шкатулка не принадлежала; оставлю найти ее владельцу дома. Я же буду держать глаза открытыми и искать замок, к которому подойдет таинственный ключ. Бородка ключа имела характерные очертания. Я узнаю скважину, когда увижу ее.

Пора возвращаться. Выпрямилась — слишком резко — внезапно пришла дурнота, такая сильная, что я не устояла на ногах. Упала на колени, непроизвольно схватилась за изогнутое корневище. К горлу подкатила тошнота, в глазах помутнело, я сползла на бок и потеряла сознание.

… Когда очнулась, керосина в лампе осталось немного. Я пролежала в пещере довольно долго. Голова гудела, в ушах звенело, перед глазами прыгали черно-белые точки, в горле скопился ком желчи. Руки и ноги дрожали.

Что произошло? Усталость и переживания взяли надо мной верх или же… случилось то, о чем предупреждал господин Дрейкорн?

Я в ужасе покосилось на чернеющие переплетения корневищ, образующие массивный ствол Ирминсула. Немыслимо древнее дерево стояло здесь, когда ни особняка, ни даже Аэдиса не было и в помине. За столетия оно видело многое; его корни оплетали жертвенный зал у меня над головой, а значит, пили кровь тысяч людей и животных. Ирминсул дарил силы, но мог и лишить их, иссушить, убить своего хозяина.

Стало страшно. Случись что, никто не найдет меня в этой пещере. Вернутся диплуры и обглодают труп. Мой скелет будет одиноко белеть среди корней многие десятилетия или даже века.

Кое-как поднялась на ноги и побрела к лазу. Карабкаться наверх было невыносимо трудно. Руки и ноги ослабели, и я чуть не выронила оба фонаря.

Наконец, жертвенный зал. Винтовая лестница в башню — каждая ступенька давалась с трудом. Когда задвигала тяжелую крышку люка, почти свалилась в обморок второй раз, но ничего, обошлось.

В мастерской пришлось опуститься на табурет и посидеть немного. Очень хотелось кофе — сейчас я бы выпила даже тот ужасный напиток, который так любил хозяин.

Наконец, ноги перестали дрожать, в голове прояснилось. Я поднялась, кое-как отряхнула платье, покосилась на ствол дерева, занимавший большую часть помещения — выглядело дерево как обычно, мертвее мертвого.

Поднялась на второй ярус, водрузила на письменный стол тяжелые фонари, чтобы дать отдых рукам — и тут же услышала шаги — кто-то спускался с третьего яруса, из спальни. Нет, только не он, не сейчас! Но хозяин уже появился на лестнице и недоуменно уставился на меня. Опять попалась! Словно сама судьба постоянно заставляет играть с ним в кошки-мышки. Ну, сейчас придется жарко.

— Камилла?! Что вы здесь делаете так поздно?

Я постаралась придать лицу бодрое и простодушное выражение.

— Простите, что вторглась в башню без вашего ведома. Я кое-что оставила здесь… утром. Не знала, что вы уже вернулись.

Господин Дрейкорн спустился и подошел ко мне. Он был без сюртука, в черных брюках и белой строгой рубашке с расстегнутым воротом, в руках шелковый шейный платок — видно, зашел переодеться перед тем, как сопровождать баронессу в театр. Лицо хозяина было привычно суровым, подозрительным и слегка недовольным. Вернулись жесткие складки у губ и нахмуренные брови — еще бы, его разряженной красотки тут нет, только я, к чему улыбаться и стараться быть приятным своей помощнице?

— Что именно вы здесь оставили?

— Книгу. Хотела почитать перед сном.

— И где она?

— Не нашла.

— Зачем вы притащили с собой этот фонарь? И керосиновую лампу?

— Хотела потом сходить в восточное крыло.

— На ночь глядя? Что вы там забыли?

— Я люблю там гулять… по картинной галерее.

— С двумя светильниками одновременно?

— У фонаря села электрическая банка.

— Почему у вас к поясу прицеплен мой кортик? Он-то вам для чего?

— Разрезать страницы в книге, — пояснила я, теряя уверенность и чувствуя себя все более глупо. — Мой нож для бумаги тоже куда-то делся.

— Вы в курсе, что разрезать страницы трехгранным двенадцатидюймовым лезвием ужасно неудобно?

— Вот как? Не знала. Надо попробовать, вдруг у меня получится то, что не получается у вас.

— Все вы врете, — внезапно объявил хозяин, хмурясь еще сильнее и прожигая меня глазами, — Неумело врете, но уличить вас пока не могу. Камилла, признайтесь по-хорошему, что вы затеяли или натворили?

— Не в чем признаваться, — мой голос звучал спокойно, хотя внутри я обмирала от тревоги.

Хозяин еще секунду терзал пронзительным, недоверчивым взглядом. Подошел ближе. Еще шаг, и еще. Я попятилась, уперлась в стол. Теперь господин Дрейкорн стоял совсем близко. Я почти уткнулась носом в тонкую ткань рубашки, под которой на широкой груди бугрились мускулы. Горло сжала паника, следом словно накатила горячая, душная волна. Стало трудно дышать. Подняла голову, уперлась взглядом в квадратную челюсть, окаймленную узкой полосой черной поросли, такой колючей на вид, что даже в животе щекотно стало. Я невольно охватила себя руками и поежилась.

— Вы шустрая особа, госпожа Камилла, — наконец медленно произнес господин Дрейкорн. — Смелая, и себе на уме. Руки чешутся вытрясти из вас правду. Хорошо. Скоро вам выдастся возможность проявить смелость и прыть в одном весьма трудном деле. Посмотрим, как вы себя покажете.