– Либо так, либо три недели тащиться в составе другой экспедиции в октябре, – сказала я Джонатану, и он, как я и предполагала, тут же пустился в яростные переговоры, тщательно взвешивая все шансы.

Рут, моя подруга по восхождению на гору Рейнир, решила присоединиться, а Фаррелл познакомил меня с Андреа Кардона, еще одной опытной альпинисткой.

– У Андреа плотный график, – объяснил он, – но Джая нужна ей, чтобы закончить Большой шлем исследователей: Семь вершин плюс Северный и Южный полюса.

Я уже знала, что такое Большой шлем исследователей, но, вероятно, именно в этот момент в глубине моего сознания начала прорастать конкретная идея, похожая на пушинку чертополоха, которая тихонько опускается на землю и начинает незаметно для всех менять ландшафт. Пока мне надо было найти четвертого желающего участвовать в экспедиции на Джаю. Я переговорила с Куртом Ведбергом, который спас пальцы моей ноги на Лобуче и присоединился к нам на Эвересте.

– Давай, соглашайся! Это будет весело! – я всегда начинаю уговоры с этой фразы. – Ты же мистер Скалолаз с Западного побережья. Почему бы не побывать на Джае и не подумать о том, чтобы добавить ее к горам, на которых ты работаешь? К тому же это будет седьмая вершина в твоем активе по версии Месснера. А еще нам пригодился бы твой опыт, ведь для трех женщин, путешествующих в Папуа – Новой Гвинее, мужественный спутник рядом – большое преимущество.

Курт присоединился к нам, а я, не прекращая прилагать усилия, чтобы графики у всех и каждого совпали и не создавали нам проблем, продолжала работать над своим телом, совмещая дни тренировок выносливости с занятиями пилатесом. Массив Винсон потребует грубой силы, чтобы тащить сани, а Джая ожидает серьезной практики скалолазания. Мои навыки высот-ного альпинизма были уже наработаны, но вот со скалолазанием все иначе. Я даже не знала, чего именно я не умею. Найти правильный ответ всегда легче, чем задать правильный вопрос. Чтобы задать правильный вопрос, надо рискнуть и попросту заняться этим чертовым делом.

Я потратила некоторое время, забираясь на Белые горы42 Нью-Гэмпшира и спускаясь с них, и, конечно же, на практике это чертово занятие и близко не напоминало действия на крытом скалодроме. Типичная ошибка новичка, которую я с готовностью совершила – попытка подтянуться, используя силу только верхней части тела. Правильная техника скалолазания требует расслабить верхнюю часть туловища, чтобы тело было легким, а для устойчивости и равновесия использовать прежде всего ноги. При этом опытный скалолаз опирается на ноги, едва касаясь скалы кончиками пальцев. Мам, смотри! Я держусь без рук! По крайней мере, временами это напоминало детство.

Я привыкла карабкаться вверх по замерзшим водопадам, повисать на двух ледорубах и выступающей из-под ботинка однозубой кошке. Я знала, что не надо загонять ледоруб в лед с замахом. Нужно тщательно продумать, куда его вогнать. Стопы треугольником. Задницу отклячь. Дай волю эндорфинам, и нормально, что лицо у тебя красное, как у омара, ведь кошки – это почти клешни. В такой ситуации я чувствовала себя уверенно. Но теперь я пыталась лезть по отвесной стене, цепляясь за трещины немногим глубже промежутков между плитками в душе. Тут надо было сохранять равновесие, правильно дышать и не терять терпение, уметь подтягиваться так и этак, нагружая бицепсы и трицепсы, отжиматься и не перегружать колени, держать локти и скручиваться – все это напоминало напряжение покрытых потом акробатов Цирка дю Солей.

У меня было два замечательных инструктора. Одним из них стал Фредди Уилкинсон, который жил на Лобуче в одной палатке с Ули. Это был крутой скалолаз с северо-востока страны, известный своей изящной манерой движения и умением непостижимым образом, будто на руках у него липучки, удержаться на отвесных скалах. Легкость, с которой он поднимался, казалась не просто реальной, а совершенно естественной. Перенимать его опыт предполагало не просто наблюдение, но и постижение его философии, не простое следование указаниям, а вдохновение. Вторым моим инструктором по скалолазанию был Джей Миллз, талантливый канадец с терпением святого. В Кэнморе и Банффе он помогал мне расширить горизонты возможного и терпеливо ждал, когда же я во всем разберусь. Даже когда горы учили меня терпению, я понимала, что всегда есть предел возможного. Я была на страховке, так что, если я заявляла, что дошла до предела, и при этом не падала, это было трусостью.

Годы спустя, во время подъема на Монблан, моя необычная техника произвела впечатление на проводника-француза.

– Нечасто я вижу, чтобы клиенты поднимались вот так, – сказал он. – Мне нравится, как ты выбираешь, куда поставить пальцы и ступни, чтобы не сойти со своего пути.

Этим все сказано. Кажется, французы не могут ошибаться? На обратном пути в Бостон я поняла, что готова отправиться на Джаю, но у меня все болело. Колени и вращательные манжеты плеч пульсировали от тендинита, плюс мне еще предстояли сложные задачи – упаковать и перепаковать снаряжение, разобраться с незнакомыми предметами, которые понадобятся для передвижения по жарким джунглям Индонезии. Высокие, по колено, резиновые сапоги? Это было что-то новенькое, а ведь на вершине Джаи лежит снег. Да, похоже, там нам придется непросто: в джунглях жара, дожди, болота и грязь, на вершине холод, а ведь к ней еще надо подняться. Как оказалось, тревожиться нам надо было вовсе не об этом.

Менее чем за две недели до того, как нам предстояло отправиться в Папуа, другую команду, направлявшуюся в сторону Джаи, схватили и стали удерживать ради выкупа на маршруте через Илагу. Сначала местное племя потребовало нечто несуразное, вроде нескольких сотен тысяч долларов за каждого, но быстро сообразило, что ничего такого они не получат, после чего сумма выкупа была снижена до приемлемых 5000 долларов на человека.

– Глупо, – сказал мне позже Фаррелл, подыскивая слова на английском. – Эта компания плохо платит, не находит нужных людей и неправильно ведет переговоры. Мы пойдем через Сугапу. Так будет на день быстрее и километров на восемьдесят короче.

– Ну, по крайней мере, это обойдется не по пять тысяч с альпиниста, – пошутила я, но Джонатана это не позабавило.

Он напомнил мне, что в 1961 году в Новой Гвинее пропал Майкл Рокфеллер, сын губернатора Нью-Йорка и будущего вице-президента США Нельсона Рокфеллера. Он поехал разыскивать предметы искусства для пополнения коллекции Нью-Йоркского музея примитивного искусства, основанного его отцом, и пропал.

– По слухам, – сказал Джонатан, – Рокфеллера убили и съели туземцы из племени асматов.

– Милый, прошло уже полвека. Я думаю, сейчас там все иначе.

– Поживем-увидим, – он скептически вздернул бровь. – Не жалуйся, если из тебя решат приготовить паштет.

Неудачи не отпускали нас. Во время