Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пригляди за огнём, – велел волхв, с трудом поднимаясь на ноги. – Пойду посмотрю, не помер ли кто.
Он каждую ночь так делал. Среди тех, кто шёл с ними от Летицы и кто прибился в дороге, мало было дважды живых, а все прочие от невзгод и холодов тяжко болели и, случалось, не просыпались после привала. Одно лишь волшебное пламя и было способно побороть жестокий мороз, разогнать в жилах стынущую кровь, да только на всех его не хватало. Митар давно перестал считать, сколько погибло в пути. Одно он знал точно: до края мира осталось от силы полдня пути. Уж завтра настанет им спасение… Тем, кто дойдёт.
Вернулся Ергол, уселся у огня, ничего не сказав. Добрый знак. Стало быть, все живы; хорошо бы так к утру и осталось. Беззвучно, одними губами Митар принялся шептать молитву. Если боги не пожелали спасти Ильгоду, то, может, хоть над ними сжалятся?
Они двинулись в путь, как только забрезжил рассвет. Шли лесами, обходя открытое всем ветрам поле; впереди – пятеро волхвов, чтоб наверняка не сбиться с верной дороги, следом – немногочисленные одинокие, а уж после – все остальные. Колдуны, ворожеи, чародеи и чародейки; разве вот божьих людей не было. Тем от священных мест уходить не след. Болела раньше за них душа, да давно устала. Митар упрямо месил ногами смёрзшийся снег – точь-в-точь как в недобром сне. Он мог бы одним взмахом руки разметать с дороги и сугробы, и бурелом, и непролазные заросли, но берёг силы. Боялся не дойти. Вот до чего съёжилась прежняя его надежда – что наставник уведёт подальше от беды, от войны, от престольного волхва, дерзнувшего воспротивиться клятве. Сделавшийся с недавних пор немногословным Ергол молча шёл вперёд, словно бы вовсе не замечал, как тяжело даются ученику торопливые шаги. Здесь ещё слишком далеко, чтоб его тянула к себе холодная черта; стало быть, тоже устал, тоже хочет уйти поскорее…
Тоненький вскрик нагнал их в полудюжине вёрст от межи. Митар поспешно оглянулся. Боги, пусть бы только лишь кто-нибудь подвернул ногу или испугался случайного неживого!.. Но боги оставили их: повсюду, сколько хватало глаз, выступали из-за деревьев хищные тени. Ждали… Кто же сказал им о крае мира? Кто надоумил устроить тут засаду?
– Да будьте вы прокляты, – прошипел Ергол. Он был бледен, взгляд его беспомощно рыскал от лица к лицу. – Неужто всё зря…
– Вы, кто клятв не приносил, – говорил кто-то из волхвов сбившимися в кучу одиноким, – ведите людей к черте. Мы ещё поборемся…
– Что ж ты делать станешь? Здесь ведь нельзя!..
– Не дойти нам!..
– Без вас не пойдём!..
Раздался громкий треск. Кто-то из чародеев решил-таки попробовать силы, да не сладил: вместо врага-лучника удар пришёлся по корявому вязу. Ствол, переломленный надвое, медленно накренился и рухнул в снег. Закричали, заметались люди – свои и чужие. Кто-то рядом помянул в сердцах лешего. Двое волхвов бросились в самую неразбериху. Митар встрепенулся, дёрнулся бежать следом.
– Тут стой, – процедил сквозь зубы Ергол. – Дурачьё… Уходить надо, а не драться…
Он ухватил за руку случившегося рядом человека – Митар в лицо его помнил, но не по имени – и, заглянув в испуганные глаза, заговорил быстро, властно:
– Собери людей, сколько успеешь, и ко мне. Волхвов и одиноких не зови. Надолго не уходи. Говори всем, чтоб за нами шли…
Верно он задумал. Так, может быть, и получится. Человек вернулся вскоре с дюжиной напуганных беглецов; быстро, как только могли, потянулись они прочь от заварившейся сумятицы. Ергол впереди всех, Митар – позади. Он сам так решил – чтоб, когда вдруг что, первым встретить нагоняющих чужаков. Кто-то и впрямь шёл за ними, то ли преследуя, то ли ища спасения; не поспевал по заснеженному лесу да супротив страха перед холодной чертой. Показалась среди деревьев межа. Неужто суждено им спастись?
Повеяло могильным холодом. Страж соткался меж белых жердей, строгий и бесстрастный; люди прянули прочь от него, принялись творить обережные знаки. То они зря. Не бывает так, чтобы страж у черты кого убил.
Почти не бывает…
– Почто вы здесь, живые?
– Уйти через черту, – тяжело выдохнул Ергол. – Искать спасения. Зла на душе и оружья в руке не держим…
– Лжёшь ты, волхв, – плакальщик качнул головой. – Веди живых через черту, да сам возвращайся, как долг велит.
Ергол увёл двоих, наказав Митару покамест остаться. Покуда ждали, к ним прибились ещё с полдюжины беглецов; со страхом озирались они вокруг, сторонились недвижно стоявшего у межи стража. Казалось, целый век минул, пока вернулся Ергол; был он бледен и шагал неровно. Подойдя к меже, тяжело привалился к столбу. Он говорил прежде, что шаг через черту даётся непросто; теперь Митар видел и сам. Люди окружили волхва, споря, кому теперь идти. Не след его донимать… Митар приблизился, чтоб отогнать их прочь. Только потому и увидал, как в чьих-то побелевших от холода руках блеснула сталь.
Да за что же? То был свой, ильгодский – не чужак, не дикарь степной! Может, из тех, с кем нынче ночью Ергол делился силой, чтоб не замёрзли на стылой земле… Митар растолкал столпившийся люд, ухватил убийцу за плечо. В былые времена горазд он был
