С возрастом ситуация нисколько не улучшилась. За годы Фрэнк пережил (лучше сказать – вытерпел) немало деловых встреч, переговоров, собеседований. В лаборатории во время праздничных корпоративов он боялся брякнуть что-то, что могло показаться коллегам слишком серьезным или странным, и с нетерпением ждал, когда же к их столику подадут, наконец, пиво и плохо пропеченный колбасный рулет, чтобы можно было покончить с так называемой «непринужденной дружеской беседой» и поскорее переключиться на нечто осязаемое, материальное и неоспоримое.

Другое дело Мэгги!.. С ней Фрэнку стало казаться, что он, наконец, обрел и догадливость, и инстинкт, и непринужденность вкупе с находчивостью. С Мэгги он был Цицерон, Златоуст, кто угодно, но только не прежний Фрэнк Хоббс – застенчивый, неуклюжий и молчаливый. Он был уверен, что научился предугадывать любые ее желания, любые капризы и прихоти. Вплоть до сегодняшнего дня Фрэнк считал, что эта его затея с домашней оранжереей покорит ее своей романтичностью и оригинальностью. Он был совершенно уверен, что Мэгги не преминет похвастаться его поступком перед Эди и коллегами на работе, но… Чего-то он, как видно, все равно не учел, не понял, не догадался.

С самого начала уход за растениями стал его обязанностью. Ему же пришлось решать сложную задачу, как распределить все эти горшки и поддоны по всему дому, когда появилась Элинор, и детская стала нужна для нее. К счастью, вскоре они перебрались в новый дом, где места было достаточно, и все равно некоторые кактусы пришлось убрать в укромные уголки, где про них легко было забыть, но Фрэнк не забывал и продолжал регулярно их поливать. Несколько лет назад, на их очередную годовщину, Мэгги даже подарила ему новую садовую лейку, на которой крупными косыми буквами было выведено его имя. С тех пор Фрэнк каждую неделю бродил по дому с лейкой в руках и, потыкав в очередной горшок пальцем, чтобы проверить, насколько то или иное растение нуждается в поливе, отмеривал ему строго научную порцию воды, а потом аккуратно вытирал приставшую к коже землю носовым платком.

Поливать растения Фрэнк продолжал даже после того, как принял решение молчать. Не исключено, что именно этим он был занят несколько дней назад, пока Мэгги на кухне писала эти строки. Погода была жаркой, земля в горшках быстро пересыхала, и Фрэнк, глядя на некогда зеленые и мясистые, а сейчас – сморщившиеся и побуревшие листья, лил и лил в горшки отстоявшуюся воду, думая о том, что Мэгги наверняка расстроится, если увидит, что растения вот-вот погибнут, и что ему самому было бы крайне неприятно, если бы она решила, будто это он довел до столь плачевного состояния собственный романтический дар.

Но теперь Фрэнк знал, что все его успехи в разведении кактусов ничего не изменили и изменить не могли. Пора было перестать витать в облаках и обратиться к проблемам более насущным.

Осталось 5 дней…

Через полгода после своего садоводческого триумфа ты уехал в США в творческий отпуск. Тебе было невдомек, что все твои усилия привели лишь к тому, что моя решимость окрепла еще больше. Усыновление… Бланки для подачи заявки я держала в папке с домашними квитанциями и рекламными буклетами, куда ты не заглядывал. Как мне представлялось, все должно было пройти как по маслу. Единственная загвоздка была в твоей подписи. Иногда мне казалось, что она должна быть чуть поменьше, но иногда я была уверена, что перерисовала ее просто один к одному.

Я очень удивилась, когда всего через несколько дней раздался телефонный звонок из соответствующей комиссии, но, быть может, мы просто показались им подходящей парой. Бездетные супруги, принадлежность к среднему классу, собственное жилье… Готовясь к визиту представителей бюро по усыновлению, я вымыла и вычистила наш дом сверху донизу, вытерла от пыли фотографии крестников, которые годами валялись в буфете под лестницей, вставила в рамки и развесила на стене так, чтобы их было видно с дивана. Прости меня, но детскую, в которой цвели и благоухали суккуленты, я на всякий случай заперла, чтобы гости не подумали, будто все эти колючки и пыльца могут представлять опасность для здоровья ребенка. К тому моменту, когда раздался звонок в дверь, голова у меня шла кругом то ли от волнения, то ли от запаха полироли, которой я обработала всю мебель.

– Миссис Хоббс?.. – На пороге стояли две женщины. Одна из них, невысокая и худая, шагнула вперед и протянула руку.

Я наградила обеих ослепительнейшей улыбкой и зна́ком пригласила войти. Женщины назвали свои имена – Марта и Мэри. Ну просто Марфа и Мария, как в Священном писании, подумала я мельком. Что ж, если спасение возможно, то сейчас самое время…

Стоя в прихожей, Марта и Мэри скептически разглядывали ведущую на второй этаж лестницу без перил, и я поскорее провела их в гостиную, усадив на диван. Там гостьи одинаковым движением достали планшетки, одинаковым движением вытащили из-под зажимов шариковые ручки.

– Когда к нам присоединится мистер Хоббс? – деловито спросила Марта.

По крайней мере, эти двое зря времени не теряли, и я постаралась как можно лучше объяснить твое отсутствие (важная международная конференция, результаты новейших исследований, ученые всего мира с нетерпением…). Я говорила и видела, как каменеет лицо Марты.

– По нашим правилам при первом разговоре должны присутствовать оба потенциальных усыновителя…

Я снова принялась извиняться, но Мэри перебила меня. Сильно подавшись вперед, она почти полностью заслонила от меня свою спутницу (я сразу же почувствовала, что она нравится мне гораздо больше Марты) и сказала:

– Расскажите нам, миссис Хоббс, почему вы и ваш муж решились на такой важный шаг, как усыновление?

Я до сих пор рада, что тебя не было и ты не слышал, что́ я наговорила им от твоего имени. Я перечислила все стандартные причины: невозможность иметь детей, желание поделиться с маленьким существом всем, что у нас есть, а главное – наша готовность излить на кого-то всю нашу нерастраченную любовь и нежность. Под конец я упомянула о выкидыше, и мой голос очень кстати дрогнул.

– Я забеременела вскоре после того, как мы поженились, но не смогла вы́носить ребенка. Для нас обоих это была сильнейшая психологическая травма… Кроме того, для меня выкидыш имел и медицинские последствия. Врачи сказали, что я вряд ли смогу снова забеременеть… естественным путем. Мы с мужем пробовали много раз, но из этого ничего не вышло.

Мэри снова наклонилась вперед и мягко взяла меня за руку, которой я теребила нитку, вылезшую из шва на джинсах. Эту же благожелательную мягкость я продолжала ощущать на протяжении всего времени, пока я показывала им наш дом. Они очень внимательно все осмотрели, но ничего не сказали. Наконец мы вернулись в гостиную, но Марта и Мэри не стали садиться, из чего я заключила, что визит закончен или почти закончен.

– Итак, миссис Хоббс…

– Зовите меня просто Мэгги, – перебила я. Мне очень хотелось, чтобы Мэри увидела во мне подругу, чтобы ей захотелось ради меня сдвинуть горы и осушить моря. В том, что ей предстоит сделать что-то вроде этого, я почти не сомневалась.