— Нашелся старик, скоро первый раз отцом станешь.

— Дай-то бог.

— А чего? Роза родит тебе богатыря, будешь его в коляске возле дома катать, вместо того чтобы пить водку в баре.

— Ладно, посмотрим.

Послышался рокот вертолета.

«Ми-8» вынырнул из ущелья внезапно, сделал круг на предельно малой высоте и завис метрах в пятидесяти от дороги.

Борттехник открыл дверь, выставил трап.

Власов подал команду:

— Все на борт!

Бойцы двинулись к вертолету.

Ушли Осипенко с Волковым, за ними Ткачев с Голубевым, последними шли Власов, Тодоева и Коваленко.

Когда на земле оставался только Максим, из кустов, от которых недавно отошла группа, раздалась короткая, всего три выстрела, очередь.

Власов резко обернулся.

Он увидел боевика, откинувшего бесполезный уже автомат и смотрящего на Максима презрительным взглядом.

Власов дал очередь. Бадар пошатнулся и упал на спину.

— Вот и опасность. Чувствовал ведь.

Он стал поворачиваться и почувствовал, как на него навалилось тело Тодоевой. На груди и животе — кровь.

— Роза!

— Больно… ребенок… спаси, Макс, — и потеряла сознание.

Максим опустил ее на землю.

Из дверей выскочили Осипенко и Голубев.

— Что случилось, Макс?

— Вот ваша зачистка! Врача! Пулей!

Спрыгнул Коваленко, отодвинул Власова.

Тот, закрыв лицо руками, сел на камень.

— Как же так? — проговорил Осипенко. — Мы же все осмотрели!

— Отвали.

Он встряхнулся, бросился к жене.

Голубев перехватил его:

— Командир, не мешай врачу.

Вышел командир экипажа. Понял, в чем дело, закурил рядом с трапом.

Врач поднялся:

— Держись, командир. Роза умерла.

— Нет! — пронесся над плато нечеловеческий крик Максима. — Нет!

Он бросился к ней, поднял голову, стал целовать губы, лицо, лоб.

Офицеры молча стояли вокруг.

Командир экипажа посмотрел на часы:

— Да, надо же… Но нам пора взлетать, а то все останемся на этой земле.

Осипенко подошел к другу:

— Макс! Пора лететь, не успеем.

— Отвали.

— Макс! Да будь ты мужиком. Это война.

Власов с трудом взял себя в руки, поднял бездыханное, пробитое пулями тело жены, занес на борт, положил на скамейку головой себе на колени.

Командир экипажа покачал головой:

— Черт бы побрал эту войну. Надо же, вот так. — И направился в кабину.

Через несколько минут вертолет поднялся над плато и, набирая скорость и высоту, взял курс на Иран.

Осипенко спросил Власова:

— Макс? Ты не должен доложить Барговскому?

Максим никак не отреагировал.

Осипенко сел рядом, спутниковую станцию держал Коваленко.

Спустя три минуты она сработала сигналом вызова.

Трубку взял Юрий.

— Осипенко на связи, Борис Львович.

Барговский удивился:

— Почему ты? Где Власов?

— Понимаете, Борис Львович, он не может ответить.

— Что случилось?

— Розу убили.

— Что? Тодоеву? Когда, как? Где вы?

— Группа на борту «Ми-8», отошли от района эвакуации. Они с Максом последними поднимались на борт, а тут — боевик. Мы недосчитались одного из их взвода. Зачистили местность, никого не обнаружили, а он, гад, где-то затаился. В общем, Роза поднималась по трапу, когда он выстрелил. Макс завалил его… В нее попали три пули. Врач пытался помочь ей, но бесполезно, она умерла. Сейчас лежит на коленях у Макса.

Барговский чертыхнулся:

— Твою мать, как вы прозевали боевика?

— Бывает, Борис Львович.

— Значит, Макс никакой?

— Никакой. Погибла ведь не только Роза.

Голос Барговского напрягся:

— Кто еще?

— Ребенок.

Непродолжительная пауза.

— Что еще за ребенок?

— Роза была беременна.

— Беременна? И она знала об этом, выходя на задание?

— Знала, Макс не знал, иначе не пустил бы.

— Понятно. За командира, значит, ты.

— Получается так, Макс не может…

Барговский оборвал Осипенко:

— Я все прекрасно понимаю. Слушай меня, борт сядет в городе Седжан недалеко от Тегерана, там вас будет ждать «Ил-76». Генералы и турецкий полковник улетят на «Ми-8», вы с командой спасателей, они занимались подготовкой местных специалистов, на «семьдесят шестом» возвращаетесь в Москву. На аэродроме встречу лично. Да, еще я могу связаться с Хмеймимом. «Ми-8» доставит наших начальников в Гурад, переговоры все-таки должны состояться, потом он пойдет на базу. Экипаж получит команду доставить Розу туда. Там все условия для хранения тела. Немного позже ее доставят в гробу, ну, а мы устроим достойные похороны.

— Макс не отдаст ее.

Барговский вздохнул:

— Не отдаст. Ладно, везите ее в Москву на «Ил-76», здесь специалисты встретят. Как понял?

— Понял. Летим до Седжана, пересадка на «Ил-76», перелет на загородный аэродром Москвы, там встретите вы, труповозка и медики для Макса.

— Эх, Роза, Роза, почему не сказала?

— Вы же ее лучше нас знаете.

— В том-то и дело, думал, что знаю. Все! Докладываю заказчику о выполнении задания. До связи или скорее — уже до встречи.

— До встречи, Борис Львович.

Осипенко отключил станцию.

Власов взглянул на него:

— Что, Юр?

— Барговский. Сожалеет, выражает соболезнования.

Максим покачал головой:

— Это страшно, Юра, мне сейчас первый раз в жизни страшно. Я не представляю, как Розу будут опускать в могилу.

— Что тебе, Макс, сказать? У меня нет слов, твое горе — это и мое горе.

Максим кивнул и вновь забылся.

Вертолет благополучно пересек границу и вошел в воздушное пространство Ирана, где ему уже ничего не угрожало.

В 19.00 местного времени он приземлился на аэродроме недалеко от небольшого поселка Седжан. Экипаж заглушил двигатель. Вышел командир, за ним борттехник открыл дверку и опустил трап: