мелкую складку, с открытыми худенькими плечиками, она напоминала бутон нераспустившегося лотоса. Рыжие волосы, собранные в замысловатую прическу на затылке, еще больше посветлевшие от солнца, отливали темным золотом. И взгляд – взгляд уже не испуганного ребенка – задумчивый и, в то же время, любопытный, какой бывает у девочек, начинающих превращаться в девушек.

Несколько мгновений они стояли друг против друга, стараясь преодолеть непонятно откуда взявшееся смущение. Наконец Мелина произнесла с легким поклоном:

– Здоровья и силы. Ты вырос.., и лицо у тебя стало смуглое.

– Живи вечно, – ответил юноша, поборов неловкость. – Это я, Элиль. Чего ты так странно смотришь на меня.

Мелина наконец-то расплылась в улыбке, легко подлетела к нему и, по привычке, вцепилась в руку мягкими, но сильными пальчиками.

– Я по тебе очень соскучилась, – сказала она голоском, в котором начинали проскальзывать бархатные нотки.

– И я часто вспоминал тебя, – ответил Элиль немного хрипло. – Как ты жила все это время?

– Хорошо, – она смутилась и разжала пальцы, отпустив руку Элиля. – Прости, я опять как маленькая хватаю тебя. – Ты из похода? Тебя не ранили? – Она внимательно оглядела Элиля тревожным взглядом.

– Ни царапины, – успокоил он. – Расскажи о себе.

– Изучаю музыку, чтение, письмо. Занимаюсь танцами и пением.., – прорвало Мелина, и слова полились неудержимым потоком, как будто она долго, долго молчала, готовясь все высказать именно ему, Элилю. Она говорила без умолка про учебу, танцы, богослужения… В конце добавила: – Обязательно приходи на праздник Хатхор. Ты увидишь, как я танцую. А что у тебя в руке? – заметила она свернутый пальмовый лист.

– Совсем забыл. – Элиль развернул лист, в котором лежал еще теплый румяный пирог. – Я тебе принес. Недавно в печи был. Начинка из орехов с медом, как ты любишь.

– Спасибо! – Она протянула руку, но тут же отдернула ее. – Нам нельзя, – прошептала она. – Не разрешают есть сладкое.

– Почему? – удивился Элиль.

– Чтобы не толстеть, – просто ответила Мелина, и сама рассмеялась.

– С твоей птичьей фигуркой? – удивился Элиль. – Ты не скоро растолстеешь.

– Да, – махнула рукой Мелина, воровато огляделась по сторонам и потянулась за пирогом.

Они долго разговаривали. Элиль присел на низкую каменную скамью под раскидистым сикомором. Мелина тут же вспорхнула к нему на колени. Она отщипывала от пирога по маленькому кусочку. Один ела сама, другой запихивала в рот Элилю. Он сбивчиво, из-за того, что приходилось жевать, рассказывал ей о походе. Мелина внимательно слушала и все приговаривала: «Ты стал настоящим воином!»

Мед потек по ее ладошкам. Пришлось быстро, пока не запачкала шенти, мыть руки в пруду.

– Когда ты рядом, мне так спокойно, – вздохнула Мелина, стряхивая капельки воды.

– Подожди немного. Я подрасту, выучусь и заберу тебя.

– А куда мы направимся?

– Мне надо попасть в Алалах и наказать убийцу отца.

– А после, мы пойдем в Ниневию?

– Обязательно! – пообещал Элиль.

– Я хочу увидеть маму и отца…

Мелина вдруг расплакалась. Она закрыла ладошками лицо. Плечи ее вздрагивали. Она снова превратилась в маленькую девочку. Элиль неумело ее утешал, как мог: гладил по голове, обещал всегда быть рядом… Потом вспомнил про подарок и вынул из дорожной сумки, которую прихватил с собой, деревянную шкатулку.

– Гляди, что я тебе привез.

Мелина оторвала ладошки от покрасневшего лица, все еще всхлипывая, откинула инкрустированную слоновой костью крышку. Внутри отсвечивало золотом ожерелье.

– Красиво! – заворожено произнесла она. – Мне?

– Кому же еще?

– Но это же – дорогое украшение. – Пальчики ее с опаской потянулись внутрь.

– Ерунда.

Мелина перестала плакать и примерила ожерелье к тонкой шее. Скарабеи весело засверкали.

– Где ты его достал, – удивилась Мелина и наклонилась над водой, любуясь отражением.

– Это ожерелье носила самая красивая женщина в Черной Земле. Она просила передать украшение тебе.

Мелина разглядела на обратной стороне скарабея иероглифы.

– Прекрасная пришла от солнца, – прочитала она, но тут же сняла ожерелье и серьезно спросила: – Элиль, Ты скучаешь по маме, по сестрам.

– Не буду тебе ничего говорить, – твердо ответил юный воин. – Ты опять расплачешься.

– Нет, не расплачусь, – хмуро пообещала девочка.

– По маме ужасно скучаю, – вздохнул он. – По сестрам – тоже.

– А кого ты больше любил младшую сестру или старшую?

– Даже не знаю, – пожал плечами Элиль. – Младшую и без того все любили, – на то она и младшая. Со старшей мы дружили: охотились вместе, на колеснице носились по степи. Когда маленькие были, вечно дрались из-за всяких пустяков. Но когда я болел, она ухаживала за мной не хуже лекаря. Ночью не спала, сидела возле моей постели. Даже иногда приходили мысли, что если ее возьмет в жены какой-нибудь недостойный человек и будет обижать ее, я его обязательно убью.

– Элиль! – Мелина грустно смотрела куда-то вдаль, где синее жаркое небо опускалось на раскаленные серые горы. – Мне иногда кажется, что мы никогда уже не увидим родные края.

– Не смей так говорить! – Элиль насупился. – Если ты так думаешь, значит, не веришь в меня.

– Верю! Верю! – поспешила переменить тон Мелина. – Прости.

Он оглянулся. Рамзес давно его ждал у выхода из сада.

– Мне пора.

Он неумело, очень осторожно прижал ее к груди. Она потерлась носиком о его плечо и прошептала:

– Я буду тебя ждать. Всегда буду ждать. И молиться буду всем Богам, чтобы с тобой не случилась беда.

– Спасибо.

***

Чуть утихло Дыхание Сета, и в Уаст начали стекаться сотни паломников на праздник Хатхор. Богиню в образе коровы почитали, как покровительницу материнства, любви, плодовитости, женствен-ности и красоты. В этот день женщины бросали все дела и занимались только собой: укладывали волосы, умащали тела, расписывали лица. Супруг мог браниться сколько угодно, но обязан был беспрекословно выполнять всю работу по дому, включая стирку, уборку и подготовку праздничного стола. Хозяевам вменялось одаривать служанок подарками, даже невольниц. Каждая женщина должна была чувствовать себя на празднике Хатхор любимой, красивой и свободной. В город зеленщики вкатывали телеги, доверху наполнен-ные охапками цветов. Мужчины, просто обязаны бежать спозаранку на торжище, купить цветов, хоть в обмен на последнюю пару сандалий, на последнюю набедренную повязку и осыпать благоухающими бутонами ложе любимой. Скупым богиня Хатхор потом отомстит: не будут у них рождаться мальчики.

День сумасшедший. С утра небритые мужчины носятся по городу с корзинами и кувшинами. Но к обеду улицы заполняются нарядными женщинами. В воздухе витает аромат притираний. Искорки от украшений слепят глаза. От запахов кружится голова, а от множества красавиц сердца мужчин надрываются, не в силах больше спокойно биться.

Элилю не удалось увидеть Мелину, чтобы подарить ей цветы. Воспитанницы Дома Ликования должны были учувствовать в представлении наравне со взрослыми жрицами, поэтому они с утра