По пути звездянок выхватил и старший лейтенант Аксенов – рожу ему разбили сильно, быстро и без особенных затей. Кто так свои кулаки об Аксенова размял, капитан Байков не вникал, ибо морду лица «Зануде» начистили за дело. Да и сам «Зануда» стал тихим и покладистым, как новобранец, засунув свой язык далеко за слегка шатающиеся зубы. Похоже, этот кто-то сам пообещал Аксенова «на ноль помножить», чтобы капитан «Леший» на подобную мелочь не отвлекался.

Трусом политрук Аксенов никогда не был – воевал не хуже других и за Ленинград он свой орден «Красной Звезды» получил за дело, но до майора «Рейнджера» и капитана «Лешего» ему было как до звезд на небе. Это осознали все в отряде, и уходить от такого командира не захотел никто. Если только прикажет, но приказывать этого «Рейнджер» никому не стал, потому что через несколько часов эсэсовцы заговорили и рассказали такое, что у Байкова, да и не только у него, от ненависти затряслись руки.

* * *

– Байков! Что за глупость я от твоих бойцов только что услышал? Какое освобождение концлагеря? С головами совсем не дружите? – говорил «Рейнджер» спокойно, чуть устало и… немного иронично?

Ни слова майора, ни его тон Байков понять не мог. Немцы такое рассказывают, что весь отряд всколыхнулся, а он сидит как ни в чем не бывало. Будто и не удивлен вообще. Как такое может быть, в голове Байкова само уложиться никак не могло.

Фабрика смерти! Целые эшелоны в концлагерь приходят, и тут же всех в газовые камеры загоняют и в крематории сжигают. Всех: и детей, и матерей, и стариков.

Байков видел фотографии фронтового концлагеря. И ров с расстрелянными видел. И в Ленинград их специально возили, на Пискаревское кладбище. Даже короткий фильм на политинформации о детях Ленинграда им всем показывали, но то, что эти эсэсовцы им рассказали, в голове укладываться совершенно отказывалось.

Несколько поселков с бараками! Железнодорожные составы с пленниками. Крематории. Газовые камеры. И эти твари во всем этом участвовали! А майор вон спокойный сидит! Будто обо всем этом не в первый раз слышит. Как такое может быть?

– Хреново вы слушаете, разведчики. – «Рейнджер» тяжело вздохнул и, чуть помолчав, продолжил: – Концлагерь «Освенцим» – немцы его «Аушвиц» зовут, действительно создавался как лагерь смерти. Раньше в него свозили людей со всей Европы, а теперь и из Белоруссии эшелоны пошли – семьи белорусских партизан туда на уничтожение увозят и остальных, до кого дотягиваются, прихватывают до кучи. Пашкевичу только сказать об этом не вздумайте, а то он прямо сейчас туда сорвется и сгинет ни за грош.

Лагерь этот на самом деле огромный, и его действительно охраняют подразделения отрядов СС «Мертвая голова». Сейчас в охране всех территорий концлагеря более четырех с половиной тысяч отборных эсэсовцев, и сделать мы ничего не сможем.

Ну, освободим мы сто или двести человек. Может, эшелон на промежуточном полустанке остановим и охрану перебьем, но на этом и все. И сами погибнем, и людей не спасем – в вагонах везут гражданских людей. Женщин, детей, стариков набивают, как селедку в бочки, и несколько дней везут без еды и воды. Они ослаблены донельзя. Потому-то они и нескольких сотен метров от состава не отойдут, а мы и их не спасем, и сами погибнем, и задание Малышева не выполним. И толку от такого идиотского подвига?

– Так мы же людей освободим! А там, глядишь, и уйдем. Неужто местные не помогут? – горячо возразил один из саперов отряда – Арзамасов Семен с позывным «Шелест».

– Ну да! В сорок первом сколько раз такое было! Местные всегда нам помогали. Боялись, правда, но хоть пару картофелин, но отсыплют, тряпицу чистую вместо бинтов дадут. Да много чего еще, – поддержал его Вислогузов Михаил – его напарник с позывным «Гром».

– У нас в стране, – возразил командир отряда.

– Ключевое здесь – у нас. В Польше все не так. И не только в Польше. В Латвии, Эстонии и Литве существует такая практика: заключенных концлагерей, в основном детей и женщин, продают местным жителям на дневные или сезонные работы. Детей – по шесть-восемь оккупационных марок, женщин – по двенадцать-пятнадцать. В случае гибели такого работника от голода или нечеловечески тяжелых условий труда его притаскивают в концлагерь и только после этого закапывают в общих могилах.

Если вы думаете, что в Польской республике все иначе, то сильно заблуждаетесь. Недаром немцы называют территорию Польши генерал-губернаторством. Местные жители во всей Польше очень лояльны к гитлеровской оккупации. Поэтому никто и ни в чем нам помогать не будет, а беглецов будут травить сами местные жители. Да и вас они сдадут с удовольствием, за небольшую денежку от оккупационных властей.

Вдумайтесь в такую простую цифру: в гитлеровской армии служат более пятисот тысяч поляков. Не в военно-строительных и оккупационных организациях – таких несколько миллионов, а непосредственно в Вермахте. Вы думаете, их родственники будут нам помогать?

Вы все плохо слушали инструктаж перед заброской, но я повторю: вы находитесь в тылу врага, на вражеской территории и среди враждебного всем нам населения. Считайте, что вы находитесь в Германии. Разница небольшая.

Теперь по эсэсовцам. Послушал я их – красиво поют. В «Освенциме» они людей в газовые камеры загоняли, в «Собиборе» заключенных расстреливали, а в другой раз партизан вешали.

Так – мимо ехали. А чего бы не поучаствовать в развлечении? Вот все четверо на допросе соловьями заливаются и при этом еще и матерят вас по-своему. Унтерменшами обзывают. Все вместе и по отдельности. Прямо хоровое пение. Все показания как под копирку. Гауптштурмфюрер только молчит, но ему по статусу пока не положено – контужен он, но и его на ругань пробивает.

Все это слишком правильно и нам должно быть доступно, но до мозга костей неверно. Почему? Вот, к примеру, Байков. Убил ты ребенка. Будешь ты в этом признаваться, если тебя никто не спрашивает? Не будешь, а они признаются. Хором. Это первая странность.

Вторая ложь заключается в том, что в «Аушвице» они загоняли людей в газовые камеры. Обычно в концлагерях этим занимаются надзиратели из числа наших предателей. То же самое касается и «Собибора», но с ним есть еще одно несоответствие. В «Собиборе» не устраивают массовых расстрелов. Это лагерь уничтожения. В нем построены газовые камеры и крематорий.

Немцы в массовых уничтожениях лично не участвуют – мараться не любят, да и незачем, если есть специально обученные надзиратели. Тем более что это пришлая зондеркоманда, никакого отношения к охране концлагеря не имеющая.

Зачем они на себя наговаривают? С какой целью? Даже вас расшевелили. А цель у них одна. Все, что они сейчас рассказали, это хорошо заученная легенда, и придерживаться они ее будут до последнего упора. Пока мы их на куски рубить не примемся, правды от эсэсовцев не дождемся. Да и потом сомнительно – у них может быть заготовлена легенда второго уровня.

Думаю, что все, что вы услышали, эсэсовцы рассказали вам специально – надеются, что мы туда рванем и людей освобождать примемся. Скорее всего, эти массовики-затейники думают, что мы их сразу убьем, чтобы они о большей мерзости нам рассказать не смогли.