Бесчисленные повороты моей жизни привели меня на этот флоридский пляж 24 июня 1984 года, всего за несколько часов до первого старта в космос. Но ни один из них не был столь важным, как тот вечер, когда юная девушка ушла с вечеринки, чтобы поцеловать меня.

Вернувшись в гостиницу для экипажей, я переоделся в спортивную форму и пошел заниматься в зал. Если завтра мне суждено погибнуть, то я умру в добром здравии. Я весил 66 килограммов – на 5 килограммов меньше, чем 21 год назад, когда окончил среднюю школу. Сомневаюсь, что при росте 177 сантиметров у меня набрался бы фунт жира. Я мог пробежать милю за пять с половиной минут, и так четыре мили подряд. Частота сердечных сокращений в покое – 40. Моя задница была столь крепкой, что я мог бы раскалывать грецкие орехи, сжимая ягодицы.

Качая железо, я посмеивался при виде набитой соломой мишени для стрельбы из лука, расположенной в одном из углов. Интересно, какой слабак из числа астронавтов попросил установить ее в нашем спортзале? Кто бы это ни был, я надеялся, что он умеет летать на шаттле лучше, чем стрелять в цель. Штукатурка вокруг мишени была здорово побита при промахах.

Выходя из зала на пробежку, я увидел Джуди, которая как раз разминалась перед бегом трусцой. Мы побежали вместе. Был ранний вечер, и Центр Кеннеди уже опустел. Компанию нам составляли лишь москиты, и это была хорошая причина держать темп. Выступил пот, что, собственно, и было моей целью. Я хотел сбросить излишки жидкости, чтобы свести к минимуму проблемы с мочевым пузырем завтра на старте. Остальные астронавты делали то же самое. Немногие лежебоки в наших рядах пытались выжать из себя воду, сидя в вихревой ванне и потягивая пиво в расчете на мочегонный эффект алкоголя и пот.

Мы с Джуди миновали черные тушки нескольких аллигаторов на противоположном берегу дренажной канавы. Я видел однажды, как одно из этих существ выпрыгнуло из воды в погоне за броненосцем. Почему они никогда не пытались преследовать бегущих астронавтов, было для меня тайной. Даже когда мы поддразнивали их, аллигаторы не реагировали. Как-то раз я наблюдал, как Фред Грегори кидал ракушки в четырехметровый экземпляр, рассчитывая расшевелить его. В то время как снаряды отскакивали от шкуры аллигатора, я предупредил Фреда:

– Эти зверюги способны делать 20 миль в час, если их рассердить, и это намного больше, чем твоя скорость.

Фред, однако, продолжал практиковаться в обстреле рептилии и ответил:

– Да, но это на твердой почве. Если же они рванут за мной, им придется продираться сквозь скользкое дерьмо, и они не смогут развить такую скорость.

Нас с Джуди беспокоила проблема, о которой мы услышали как раз перед тем, как покинуть гостиницу. Некий инженер обнаружил потенциальную неисправность, что могло помешать отделению выгоревших твердотопливных ускорителей (SRB) от внешнего топливного бака. Такой сценарий был бы для нас фатальным. Шаттл не может выйти на орбиту или достичь условий для аварийной посадки, если будет тащить за собой почти 140 тонн бесполезной стали. Но хорошо было то, что требовалось сразу несколько одновременных отказов в кабельной сети, чтобы SRB не смогли отделиться. Когда стартовая команда спросила Хэнка, готов ли он лететь, учитывая возможность такой аварии, он ответил «да». Меня это не удивило. Это было все равно что спросить трехлетнего ребенка, хочет ли он съесть конфету прямо сейчас или подождать до завтра. Если бы инженеры сказали: «Мы забыли установить центральный двигатель. Вы готовы лететь?» – Хэнк, скорее всего, ответил бы: «Не проблема. Мы просто запустим два имеющихся»[111]. Ничто не должно было остановить нас.

Мы с Джуди продолжали бежать по необитаемой части Центра Кеннеди. Единственным звуком вокруг было пение цикад. Темнота сгущалась, и над канавами то тут, то там начали вспыхивать светлячки. Джуди волновалась, что мы можем наступить на аллигатора. Я рассказал ей историю о Фреде Грегори, и она засмеялась. Однако случился редкий момент победы здравого смысла – мы решили повернуть обратно.

Постепенно мы замедлили темп, чтобы остыть. Я прошел длинный путь… я имею в виду не пробежку. У меня под боком была прекрасная женщина, а я действительно мог воспринимать ее как друга и ровню. Шесть лет назад, когда мы стояли вместе на сцене Центра Джонсона во время знакомства с персоналом, я видел в Джуди три недостатка. Она была гражданским человеком, она была женщиной, наконец, она была красива. Я спрашивал себя тогда, как ее красота повлияла на путь астронавта – ведь на всех этапах такой карьеры многое зависит от мужчин. Помогала ли красота Джуди преодолеть какие-то препятствия, если ее улыбка могла растопить сердце профессора, а ее фантастическое тело – сразить наповал мужчину из комиссии по отбору? Мы, мужчины, с подозрением относимся к женской красоте, потому что слишком хорошо себя знаем.

С годами, однако, Джуди доказала, что стала астронавтом не благодаря своей сексапильности или программе позитивной дискриминации. Она стала астронавтом потому, что отвечала необходимым требованиям. Я видел, как она летит в строю и руководит заходом на посадку по приборам в плохую погоду не хуже меня (а я за время полетов на самолете-разведчике и на T-38 стал чертовски хорошим специалистом в этом деле). Я видел, как мастерски она управляет манипулятором шаттла. Как спускается по веревке из макета орбитальной ступени во время аварийных тренировок, садится на воду под парашютом при отработке выживания и работает на глубине 6 метров под водой в скафандре весом 130 килограммов. На многочисленных тренировках она мгновенно и правильно реагировала на бесконечные вводные. Думаю, что лучшим доказательством профессионализма Джуди был тот факт, что она никогда не была предметом сплетен среди астронавтов. Странно, но лучший комплимент для астронавта – это когда его или ее не обсуждают заочно. И я никогда не слышал имя Джуди в связи с высказыванием вроде: «Кто пустил сюда эту дуру?» За пивом или во время пробежки с коллегой по набору я иногда слышал комментарии о неудачах других астронавтов. Когда одного специалиста полета из 35 новичков отстранили от подготовки на оператора «механической руки», не прошло и десяти миллисекунд, как причину стали передавать из уст в уста. Он двигал манипулятором так, как 15-летний пацан в автошколе дергает рычаг переключения скоростей. В раздевалках рассказывали еще о том, что некий эмэс поставил под угрозу развертывание спутника, не проведя должным образом проверку. Еще один человек из нашей группы случайно активировал резервный управляющий компьютер корабля во время проверки на стартовой площадке перед пуском, следствием чего была задержка этих операций. Имя Джуди в подобных разговорах никогда не всплывало, что наилучшим образом говорило о ее компетентности. Она не была самым блестящим или самым быстрым астронавтом группы TFNG – эти позиции держал Стив Хаули. Джуди была похожа на меня. Мы не были звездами. Но мы были тверды и надежны. На нас можно было рассчитывать, когда нужно чего-то добиться.