Астахов рассказал, что он более десяти лет отработал путейцем. Иногда к эшелонам цепляют ремонтные платформы с небольшими будками, чтобы не гонять дополнительные паровозы.

– К военному эшелону нас, конечно, не прицепят. Там проверяют каждый закуток. Чаще цепляют к эшелонам с разбитой техникой, иногда с продовольствием. Затем нас оцепляют где-нибудь на разъезде, где требуется ремонт, а позже снова забирают.

– Сколько человек в бригаде?

– Обычно человек пять.

– А ты в качестве кого работал?

– Вначале подсобником, – шепеляво объяснял Астахов. – Затем путейцем, а последнее время – бригадиром.

– Что-то не больно они своим бригадирам доверяют. Все зубы тебе повышибали.

– Не все. Куснуть еще остались, – засмеялся Родион. – А нашим работягам спецслужба действительно не доверяет. Но самое главное, что болтается наша платформа в хвосте поезда и внимания на нас мало обращают.

На следующий день этот вариант обсуждали с Кондратьевым, особистом Авдеевым и сапером Пичугиным. Выяснилось, что охрана на вагоне-платформе отсутствует, а используются эти бригады на второстепенных участках.

Но самым главным являлось то, что платформа свободно, почти без проверки, проезжала по Витемскому мосту.

– Проверки, может, и нет, – сказал лейтенант Авдеев. – Но там рабочая бригада, и взрывать себя она не станет. Кроме того, есть ли место, где разместить взрывчатку?

– Есть, – уверенно заявил Родион Астахов. – Под запасными рельсами можно спрятать пару ящиков тротила. В будке имеется место под сиденьями. Бочку с водой можно заменить соляркой или бензином. Мазута всегда литров двадцать возим плюс солидол. Если все хорошо обдумать, рванет будь здоров.

Повисло недолгое молчание, а затем Авдеев обронил:

– Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Куда рабочую бригаду девать? Они хорошо знают, что с ними и их семьями будет в случае взрыва.

После долгого обсуждения пришли к выводу, что платформу надо добыть самим. В депо имеется несколько старых запасных вагонов. Ночь уйдет, чтобы начинить ее взрывчаткой, а затем отбуксировать к одному из эшелонов.

– Как по маслу, – скептически покачал головой Журавлев. – Начиняем бомбу, цепляем на глазах у охраны в хвост эшелона, и все без сучка и задоринки. Нас пять раз перехватят.

– В депо есть надежный мужик из руководителей, – сказал Авдеев. – Оставлен для подпольной работы еще в сорок первом году. Я с ним встречался. Привык понемногу к покою, в бой не рвется. Но помощь окажет. Оформит документы на платформу, выпишет пропуска.

– Непохоже, что ты ему крепко доверяешь, – усмехнулся Журавлев.

– Дело опасное, а у него семья. Только деваться ему некуда, подписку о сотрудничестве давал. Знает, что в обратную сторону хода нет.

Обсудив и другие детали, приняли решение рискнуть. Диверсионная группа состояла из четырех человек: старший – Николай Мальцев, саперы Степан Пичугин и Леня Жердев, Родион Астахов – ремонтник и проводник.

Включили в группу по инициативе Мальцева и семнадцатилетнего путейца Павла Шестакова. Парень неприметный, знает все ходы и выходы и вряд ли вызовет подозрение, когда придется что-то уточнить и разведать.

Авдеев с Мальцевым согласился:

– У немецких патрулей, особенно у военной полиции, глаз наметанный. Крепкую группу они сразу на заметку возьмут. А тут малец в драной фуфайке, беззубый работяга да Ленька Жердев, больше на крестьянина похожий.

Через пару дней группа возилась на запасных путях возле ремонтной платформы, где громоздились обрезки рельсов, шпалы, а возле будки торчал кран-стрела.

Проходя мимо, остановился и оглядел всех пятерых патруль. Проверили документы у старшего бригады, Николая Мальцева, оглядели мальца Шестакова, двинулись дальше.

Один из мастеров, проходя мимо, тоже остановился и удивленно спросил Астахова:

– Тебя же вроде арестовали? Отпустили, что ли?

– Отпустили, – кивнул Родион. – Зубы маненько повышибали, воспитали как следует и снова на работу.

– Бригада какая-то новая, – продолжал цепляться мастер. – Откуда взялись?

Николай Мальцев понял, что старательный мастер обязательно поделится с охраной своими подозрениями. Сдавил его за горло и повел к будке:

– Иди спокойно, дядя. Если живым остаться хочешь.

Это был рискованный момент, но охраны поблизости не было, и мастера втащили в будку. Узнали через него, когда идет ближайший состав на Витемский мост.

– Вот и поможешь нам к нему платформу прицепить.

– Разбегайтесь, ребята, пока не поздно, – посоветовал мастер. – И себя, и меня погубите.

Мастер рванулся прочь, и его уложили на месте гаечным ключом. Тело потихоньку перетащили в разбитый вагон, забросали хламом. А вскоре появился доверенный человек из депо. Сообщил, чтобы не высовывались, а часа через два их отбуксируют к эшелону.

Напряженно шло время. Наконец подошел старый маневренный паровозик, и вагон-платформу прицепили к составу, загруженному разбитой техникой, мотками проводов, листовым железом. Здесь тоже едва не случилась неувязка.

Снова обходил платформу патруль. Направились было к платформе, однако навстречу им вышел беззубый путеец Родион Астахов. Смелым везет! Один из патрульных узнал Астахова. О чем-то поговорили, посмеялись над выбитыми зубами, но вникать в детали его отсутствия и ареста не стали.

Мало ли берут заложников из числа рабочих? За лень, за плохую работу, еще за какие-то непонятные дела. Большинство вскоре отпускают – обслуживать железную дорогу кому-то надо.

– Везет! Пока везет! – шептал Леня Жердев по прозвищу Жердяй.

Губастый долговязый парень в стоптанных сапогах и короткой замасленной телогрейке растерянно (а может, испуганно!) смотрел на подтянутых, затянутых в портупеи солдат комендантского патруля, и это было смешно.

– Рот закрой, ворона влетит! – крикнули ему, и Леня согласно закивал:

– Яволь, господин лейтенант!

Эти часы стоили таких нервов всем пятерым, что у Жердева расстроился желудок и он побежал в кусты. Родион Астахов тоскливо смотрел на часы и гадал, чем все кончится.

Они бы нервничали еще больше, если бы знали, что не слишком благополучно обстоят дела с напуганным диспетчером, который готов был отцепить платформу, догадываясь, что готовится взрыв моста.

Диспетчер, занимавший до войны руководящую должность в депо, считался подпольщиком. Иногда он передавал Авдееву сведения о движении воинских поездов. Но как не хотелось ему связываться с непонятно откуда взявшимся вагоном! Он чуял, что готовится какое-то серьезное дело. Знал, что если все получится, то не избежать расследования.

Но и отказаться диспетчер не мог. Особист Авдеев прямо сказал ему: