Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А зачем вас вызывали после меня?
— Попросили вопрос переписать, — независимо ответил Султанов, — в соответствии с УПК...
«Молодец, ты еще вопрос грамотно поставить не можешь, — мысленно улыбнулся Дмитрий. — Совсем, видно, впопыхах готовились, придраться-то не к чему...»
— Не опаздывайте завтра. Меня не будет. Справитесь сами?
— Легко, — ответил Огнев.
«Меня не надо за ручку водить, это вы с Воробейчиком все парочкой. Как два педрилы... Ну-ну, посмотрим, чего дальше делать будете...»
* * *
Денис отправился в очередное подземное путешествие.
Результаты первого вдохновляли. Он взял с собой раскладной рюкзак, десяток крепких черных полиэтиленовых мешков и титановый гвоздодер, который дополнительно можно было использовать как дубинку. За день до этого он заволок в трубу еще четыре мощных фонаря и спрятал их в обнаруженном возле завала углублений Рыбаков внимательнейшим образом осмотрел обвалившееся перекрытие. То, что его не уберут в ближайшие годы, было видно сразу — для этого музей надо было ставить на капитальный ремонт. Единственное, что не понял Денис — почему в самом музее не обрушился кусок пола. На всякий случай он натянул поперек подвала веревку метрах в пяти от завала, чтоб даже случайно не приблизиться к нему — береженого Бог бережет. Он не поленился пройтись и в обратную сторону от входного люка и метрах в ста наткнулся на бетонную заглушку, запечатавшую трубу. Это и объясняло то, что в трубе даже крыс не было. После какой-то древней аварии этот участок перекрыли и забыли о нем. Температура здесь держалась почти постоянная — градусов семь-десять тепла. Не Ташкент, конечно, но работать можно. Видимо, поблизости проходили трубы с горячей водой, а естественный теплообмен регулировался участком, омываемым водой канала Грибоедова. Трубу не посещали как минимум лет двадцать, поживиться здесь было нечем, если не знать о ее направлении.
С обрезами, однако, Денис не расставался, а работая в подвале, набрасывал на ведущее в трубу отверстие квадрат очень плотного брезента. На поясе он закрепил патронташ с двадцатью патронами и чувствовал себя более или менее уверенно.
На этот раз он выбрал десяток ящиков, отволок их подальше от обвалившегося свода и вскрыл один за другим — сказывался свойственный ему педантизм. С четырьмя мощными фонарями, расставленными по углам, можно кино было снимать. В шести коробках обнаружились только истлевшая церковная одежда и судя по размерам, то ли шторы, то ли портьеры, два были набиты серебряной утварью. Предметов было много, штук сто, и весили они все вместе килограмм восемьдесят. Пришлось половину упаковать в рюкзак, остальные — распихать по трем мешкам и крепко стянуть горловины скотчем, чтоб не брякали. За сохранность Денис особо не волновался — еще не хватало каждую вещь тряпкой оборачивать, тогда год провозиться можно. Если что и поцарапается, не страшно, на ценах это отразится мало.
Два оставшихся ящика содержали десяток свернутых в трубку картин и толстенную папку с бумагами. Рыбаков тут же обмотал их скотчем, чтобы не развалились, и двинулся на выход. И то для одного раза это было многовато.
Рулоны и мешки привязали к багажнику на крыше, рюкзак сунули в салон. Ксения с Денисом напоминали дачников. Он, перемазанный, как трубочист, она в старенькой брезентовой курточке, древний «запор».
Подозревать эту занюханную семейку инженеров в хищении ценнейших предметов искусства было смешно. Ни один уважающий себя сотрудник ГАИ и не посмотрит в их сторону — таких остановишь и сразу услышишь сопливые сетования на задержки зарплаты и косноязычные просьбы отпустить. Ограничения скорости им все равно не нарушить — «запоры» быстро не ездят, не позволяют технические характеристики. Ну и пусть тарахтят по своим делам, вокруг вон сколько «сладеньких» на «мерсах», «вольво», «крайслерах». На выбор. Гаишники с трепетом относятся к престижу своей профессии, ронять собственное величие ради общения с водителями «инвалидок» не будут. Есть дела поважнее.
Как говаривал один чиновник из произведений Салтыкова-Щедрина: «Без взятки ни за какое дело не берись, руки не порть!»
На случай, если все-таки остановят и, ну совсем фантастика, обшмонают машину и обнаружат ценности, версия была готова — Ксения купила в двухстах километрах от города жуткую развалюху, и они вдвоем с Денисом как следует разворошили чердак. Повезло инженеришкам, купили курятник для своего незатейливого летнего отдыха и тут такое нашли! Не придраться, ясно сразу. А хозяин бывший, так тот к родичам куда-то под Псков подался, да и пил беспробудно последние полвека. У него если чего и спросить, так все равно не помнит.
* * *
Огнев зашел в канцелярию судмедэкспертизы и сообщил, что прибыл пообщаться с психологом. Его тут же отправили в нужный кабинет.
Психолог, тихая женщина в огромных роговых очках, усадила Дмитрия у стола и вручила список слов, к которым было необходимо нарисовать объясняющие картинки. Этот тест проходили в Герценовском институте, где на экзаменах по психологии у Огнева было «отлично». Предмет он любил, интересовался литературой и с удовольствием почитывал статьи об особенностях человеческого мышления. Он быстренько накалякал нечто в стиле Бидструпа, пока врач обсуждала по телефону какие-то финансовые проблемы.
— Ага, хорошо, — «докторица» наконец повесила трубку, — мы к этому вернемся позже... Пока просто побеседуем.
— Хорошо, Галина Ивановна.
— Откуда вы знаете мое имя? — Она подняла брови.
— У вас на халате вышито «Гэ-И». Самое распространенное сочетание имени и отчества, вероятность ошибки невелика. Чужой халат вы вряд ли наденете...
— Логично, — психолог сделала пометку на листе. — Вы в педагогическом учились?
— Да. Английское отделение.
— Хотели стать учителем?
— Вероятно, да.
— Почему «вероятно»?
— Я поступал сразу после школы, в этом возрасте выбор еще не совсем осознанный, больше романтический.
— Угу... А в каком возрасте, вы считаете, появляется осознанный?
— Лет в двадцать пять-двадцать семь, не раньше.
— Возможно. Что такое ассоциативный ряд, знаете?
— Естественно.
— Хорошо. Давайте попробуем продолжить пословицу...
— По ассоциации или лексически верно? — деловито поинтересовался Огнев.
Психолог запаузила.
— Ну... Как угодно, схожесть с оригиналом не обязательна...
— Это интереснее, чем просто долдонить поговорки.
— Вероятно. Что ж, начнем. Чем дальше в лес...
— ...Тем толще партизаны.
— Почему? — Такого психолог не ожидала.
— Далеко в лес противник не заходит, боится, вот партизанам делать нечего, они обленились, только спят и кушают, — подобные шуточки со словосочетаниями распространены в среде лингвистов и педагогов. Огнев не был исключением.