— Конкретный ответ. Я имею в виду другое.

— Я понял. Работаю дома, занимаюсь патентоведением...

— В какой организации?

Огнев непонимающе посмотрел на врача.

— Как — в какой? В Европейском патентном бюро, естественно.

— Ага... Ясно. Женаты?

— Йес, — Дмитрию было скучно.

— Как отношения в семье?

— Замечательные.

— Дети есть?

— Да, двое... Дочка и дочка...

— Жена работает?

— Да, она журналист...

— Горячие точки? И не боитесь за жену?

— Да какие горячие точки! Единственная такая точка — это утюг. Она театром занимается, премьерами, спектаклями. У нее уже Султанов допытывался, видать, контрамарочку хочет...

— Не любите вы его.

— Вести себя надо соответственно.

— Ну, в ваши взаимоотношения мы вторгаться не имеем права.

— А жаль.

— В детстве тяжелые болезни были?

— Нет. Как у всех — свинка, ветрянка...

— Травмы какие-либо?

— Руку сломал, когда с дерева свалился. Мне лет десять было...

— Головой не ударялись?

— Не-а. И болей головных нет. Чист, как первый снег.

— Ясно. У меня все, давайте к психиатру пересядем...

Дмитрий уселся за соседний стол, невропатолог пристроилась рядом. Заполненный листок лег перед психиатром, немного странноватой женщиной лет пятидесяти.

— Так-так, вы у час Огнев Дмитрий Семенович. Наследственные заболевания имеются?

— Оптимизм. Больше нет.

Психиатр поджала губы.

— Кто-нибудь из родственников страдал?

— Только от неразделенной любви... По психиатрии — нет, точнее, не знаю...

— Что значит не знаете? — насторожилась психиатр.

— Вы понимаете, — очень серьезно начал Огнев, — я свое генеалогическое древо только с конца позапрошлого века изучил... А что там раньше было — убей Бог, не в курсе. Не обессудьте... Может, что и не углядели...

Невропатолог отвернулась, пряча улыбку.

— Между прочим, у нас тут и стационар есть, — заявила психиатр.

— А что, в экспертизу и обзорная экскурсия включена? — демонстративно обрадовался Огнев. — Здорово, не ожидал!

— Вы меня не поняли.

— Очень даже хорошо понял, — Дмитрий посерьезнел — Не выйдет. Я — свидетель.

— Как? — удивилась психиатр.

— Да, свидетель, — подтвердила невропатолог.

«Ага, — подумал Огнев, — спец по психам забыла спросить, кто перед ней сидит. Нормально они тут работают, совсем как в ментовке».

Психиатр наклонилась к Дмитрию, слегка покачиваясь. Огнев отклонился назад.

— Припадки были?

— У кого?

— У вас, разумеется.

— Нет, не было. Припадаю исключительно к плечу жены.

Психиатр вновь взяла листок.

— Вот тут написано, что вы учились на английском отделении, а занимаетесь патентами... Странно это.

— Кому как. Мне — не странно. Семью надо содержать, вот и работаю...

— А чем вы конкретно заняты?

— Я же сказал — патентоведением.

— В какой области?

— Патентоведение — это и есть отдельная область — Вам популярно объяснить?

— Можно конкретно, по существу... Тема работы?

«Ладно, получай фашист гранату», — подумал Огнев.

— Проблема гравитационных возмущений, — кратко ответил он.

Дмитрию стало интересно, чего же хочет психиатр — та явно ничего в физике не понимала и только умно кивала.

— Это общие слова — можно разъяснить?

— Конечно. — Огнев широко улыбнулся, внимательно глядя психиатру в глаза. Ему уже было ясно, что та за время своей работы переобщалась со своими пациентами и в любом собеседнике бессознательно ищет патологий. И обязательно находит. — Решив путем интегрирования от единицы до необходимой величины значение гравитационного вектора совокупности полей, неравной нулю, я хочу найти подход к ограничению в объеме электромагнитного поля и рассчитать границу конца взаимодействий, — любой физик умер бы на месте, услышав этот бред, — изменив константу структурирования поля, можно снизить энергетические потери с куба до квадрата расстояния по ослаблению, — физика отпели и поволокли на кладбище, — это поможет разработать усовершенствованный аккумулятор, — гроб забросали землей, — вот, собственно, и все.

— Здесь все понятно, — изрекла психиатр. Огнев еле сдержался. — А какие знания вы дополнительно получали?

— Я проштудировал литературу по высшей математике и аналоговому моделированию... Я хорошо шел в школе по точным наукам.

— Ясно. Вот видите, и не надо было злиться.

— Я не злюсь...

— Ну, я же вижу, — снисходительно сказала психиатр.

— Скажите, а вы с диссидентами не работали? — ошарашил вопросом Дмитрий. — Методы больно по фильмам знакомые...

Психиатр вновь закачалась из стороны в сторону. «Может, сказать ей, — подумал наглый “пациент”, — “Хорош качаться! В глазах рябит!” И вообще, я ненормальных боюсь...»

— Вы свободны...

— Минуточку, — сказала невропатолог, — завтра можете часикам к двенадцати подойти, психолог принимает, я карточку ей передам...

— А сегодня нельзя всех пройти?

— К сожалению, нет. Мы ведь бюджетники, в клиниках прием ведем. Следователя, когда выйдете, пригласите, пожалуйста...

Из кабинета Султанов появился минут через пятнадцать, злой на весь белый свет.

Дмитрий курил у входа в обществе какого-то громилы. Огнев познакомился с ним, попросив огоньку. Михаил приехал сюда с целью проверить свой интеллектуальный коэффициент и ждал прихода психолога. Узнав о беспределе следователя, Миша шумно возмутился и посоветовал «посадить того на пику». Дмитрий, в благодарность за столь ценный совет, дал Михаилу адрес магазина, где продают компьютерные лазерные диски с тестами по всем областям. У него самого была парочка. Радикальный Михаил старательно записал адрес, сообщил, что обязательно сегодня же купит и пройдет тестирование в офисе у какого-то своего знакомого молдаванина Гугуцэ.

— Очень странно, — многозначительно сказал Султанов, когда они шли с Огневым к воротам, — первый раз в моей практике такой случай, чтобы за один день не справились...

«Кого ты лечишь? — подумал Дмитрий. — Во дает, думает, мне о графике врачей ничего не известно... Точно у ментов с головой плохо...»