– Ты совершенно не представляешь себе моих сил, мальчик. – Голос Салвоя, казалось, отдавался вибрацией в ребрах Кокрена. – То, что было минуту назад, – всего лишь ласковый шлепок. Я убил твоего короля и не поморщился. А вот тебе ничего дурного не хочу. – Зубы все еще скалились, но губы уже изогнулись в улыбке. – Я, наверное, единственный здесь, кто не хочет, чтобы ты покончил с собой.

Анжелика начала что-то говорить, но ее голос заглушил текучий рокот из горла Пламтри.

– Здесь ни у кого, кроме тебя, нет раны в боку, – громко и чуть ли не с болью продолжал мужской голос. – Это тебе надлежит всегда пить настоящее pagadebiti, если, конечно, этим придуркам удастся вовремя найти хоть одну бутылку. Это тебе, малыш Гавейн, предстоит стать одержимым настоящим богом, препоручить себя его зверской милости… Ты уверен, что готов к этому, Стрелок-с-рогаткой?

Кокрен услышал, как кто-то справа от него до хруста нажал локтями на столешницу, и подумал, что это Анжелика.

Взгляд Пламтри перескочил на Анжелику, и бесстрастный голос Валори произнес:

– Простите, государыня, мне жалко вас огорчать, но мой рассказ правдив.

– Но, по крайней мере, правильно ли мы выбрали тогда место? – решительно спросил Мавранос. – Рядом с руинами за яхт-клубом. Мамаша Плезант вроде бы говорила о месте как раз на том берегу.

– Место было тем самым, – сказал Омар Салвой, – а вот вино взяли никудышное, и я с величайшим удовольствием могу сообщить, что не знаю, где его… – Пламтри вдруг закашлялась, и бездушный голос Валори произнес:

– Клянусь душой, солгали, зло солгали! Жуткий призрак, что дважды перед нами представал… судить, насколько нам глаза солгали, и чтобы мог он с ним заговорить. Совсем такой, как был король покойный. Ученый ты – заговори с ним, друг. – И тут же раздался негромкий, угрожающий голос Салвоя: – Ну, Валори, когда мы останемся одни…

– Она имеет в виду те, другие, руины, – сказал Кути, – развалины Купален возле ресторана. Где мы видели призрак Крейна. И Пламтри увидела его во второй раз.

Тело Пламтри откинулось на стуле и глубоко вздохнуло.

– Не сомневаюсь, что все вы были глубоко растеряны, – сказал, улыбаясь, Салвой. – Ваш обожаемый возвышенный король, вероятно, болтал чушь и был похож на грязного бродягу, верно? Или шлялся голышом, как сумасшедший. Вышвырнутый обратно в мир, да еще как! О-мер-зи-тель-но! А вы, сентиментальные такие, наверное, просто убежали от него. Посудите сами, обрадовался ли он своим друзьям?

– Я, – пробормотал Мавранос, – побежал за ним!..

– Ключом должен быть палиндром, – перебил Пит Салливан, выразительно рубанув рукой по воздуху в сторону Мавраноса. – Там, на развалинах, личность-Валори прочитала Кокрену один, а ведь мы знаем, что палиндромы годятся только для того, чтобы подманивать призраков.

– Палиндром? – встрепенулся Салвой. – Какой палиндром?

– Чем кормим рок, меч, – сказал Кути.

– И, конечно, сирена тоже была указанием, – рассуждал Мавранос. – Могу поклясться, что в мотеле мы слышали именно ту сирену, которую слышно в Купальнях Сатро. Черт возьми, я ведь даже узнал ее.

Лицо Пламтри раскраснелось и подергивалось, но Салвой непринужденно и даже с насмешкой спросил:

– Готов ли кто-нибудь из вас умереть? Вы знаете, что это обязательно. Чтобы вернуть жизнь, бог хочет получить другую взамен. Даже чтобы погасить старый долг чести, – добавил он, опалив взглядом Кокрена, – он не может нарушить свою собственную формулу. И кровь, нужно пролить свежую кровь. Расколотая кость, порванная плоть – прежде чем он сочтет все удовлетворительным. Спроси у Валори, светоча моих очей, если подозреваешь, что здесь я вру. – Голова Пламтри запрокинулась, и голос Валори сказал:

– Отец, смотри, вот кровь его. Да-да. – Ее голова опустилась, и яростный взгляд Салвоя пробежался по сидящим. – И какое же тело намерен теперь присвоить ваш король? Какого-нибудь бездомного бродяги? Это ведь еще одна смерть, помимо той, о которой можно торговаться с богом! – Он закатился резким веселым хохотом, а потом глаза Пламтри зажмурились. – Я таю, благодарение Ра. Подумай над моими словами, Кут Хуми, и все остальные, кому это небезразлично.

Пламтри уронила голову, так что подбородок уткнулся ей в грудь, и несколько секунд лишь громко пыхтела. Потом вскинула голову в явном недоумении, но как только ее взгляд упал на Кокрена, она тут же отвела его в сторону.

– Ах, это Костыль, – сказала она. – Я не могу тут оставаться. – Она напрягла руки и ноги и повторила голосом, уже полным паники: – Я не могу здесь оставаться! Арки, что происходит? – Она облизала губы. – Здесь только что побывал мой отец?

– Могу я поговорить с Коди? – спросил Кокрен, поднимаясь на ноги. Он только сейчас заметил, что вспотел настолько, что рубашка прилипла к спине.

– Пожалуйста, никаких больше разговоров ни с кем! – поспешно воскликнула Пламтри. Ее пальцы стиснулись в кулаки.

– Арки, выпусти меня отсюда!

Мавранос тоже поднялся с места и, обойдя вокруг стола, подошел к креслу, на ходу открыв одной рукой выкидной нож.

– Расслабься, Дженис, – грубовато бросил он, – а то задену. Сейчас. – Он присел на корточки и разрезал клейкую ленту, удерживавшую запястья и лодыжки, затем выпрямился, зашел сзади и вспорол толстую полосу, обхватывавшую ее талию. – Извините за такое обращение, – сказал он, помогая Пламтри подняться на ноги. – Даже пытку. Мы сможем объяснить тебе, что случилось, как только пожелаешь.

– Я всего лишь хочу уйти в дом, – поспешно проговорила она, – подальше от него.

Кокрен смотрел, как она дрожащими руками отдирает от себя лоскуты клейкой ленты, и думал, кто же этот «он», которого она имела в виду. Она, прихрамывая, прошла мимо него к двери кухни, опираясь одной рукой на плечо Мавраноса, а потом посмотрела на свои наручные часы и, подняв локоть и наклонив голову, поднесла их к уху.

Но это же были, естественно, дешевые черные кварцевые «Касио» с жидкокристаллическим экраном. А жест Пламтри напомнил Кокрену черно-белую телевизионную рекламу «Таймекс», но в голове зазвучала старая песенка рекламы шампуня: «Если девчонка любит „Хало“».

«Когда же, – спросил себя Кокрен, – я в последний раз видел хоть кого-нибудь, у кого часы тикали?»

«О Иисусе, она же до сих пор с разделенным экраном!»

Но ее разные глаза следили за ним, уловили тот миг, когда он осознал действительное положение вещей, и стоило ему приоткрыть рот, как она выхватила револьвер из-за ремня Мавраноса и, метнувшись в сторону, ударила Кокрена в живот стволом и рукоятью, как кастетом.

Потом Пламтри танцующим движением отступила от Кокрена, неожиданно тяжело шлепнулась на бетонный пол и вскинула обе руки к лицу, закрыв левой глаза, а в правой держа револьвер, направленный стволом вверх, в навес.

И нажала на спуск. Грохот оглушил Кокрена, а Пламтри отдача толкнула назад, и она стукнулась затылком об оштукатуренную стену.