– А Коди принесла своего отца, – вяло сказал он.

– Да. Король должен умереть, чтобы перестать быть чужим для темной земли.

Кокрен хмуро смотрел в голубые глаза, которые в этот момент вроде бы немного различались по цвету.

– Я о том, что нам делать дальше; неплохо бы заставить его рассказать, в чем мы ошиблись на той неделе и что нужно было сделать иначе. Я не имел в виду… боже мой, Мамаша, вы что же, говорите, что Дионис хочет, чтобы Крейн вернулся к жизни, но он же хотел и его смерти?

– Он не настоящий король, не настоящее олицетворение бога, если не проводит сезон обрезки лоз в царстве тьмы. Мало кто из королей относился к своим обязанностям достаточно ответственно, чтобы выполнять это требование – по-настоящему умирать каждый год, – но бог любит Скотта Крейна.

– К несчастью, для Скотта Крейна. И, к несчастью, для всех нас.

– Да, – согласилась она. – Бог любит нас всех, несмотря на наше бунтарство и промахи. – Тут она обвела взглядом комнату. – Я слишком насторожена, могу привлечь внимание… Где мои покаянные обувки?

– Около входной двери, там, где вы их оставили.

Она кивнула и, шаркая, обошла его, ссутулившись в неосознанном смирении.

– Вероятно, когда обуюсь, у меня это вылетит из головы, но обед будет готов к закату.

«А мне нужно будет приготовить что-нибудь для бедняжки Коди, – думал Кокрен, выходя вслед за старухой из спальни. – Такой раздачи испугалась бы и Валори. „Меня тошнит от того, что он здесь, во мне“».

Анжелика рано утром уехала в город на автобусе и потратила весь день на консультации с magos и santeros в захудалых районах Мишен и Хантерс-Пойнт, расположенных южнее Маркет-стрит. Она подошла к крыльцу точно на закате, взяла из холодильника банку пива и плюхнулась на диван в гостиной, в то время как остальные ели beef bourguignon, приготовленное Мамашей Плезант. У нее был очень поздний и плотный ланч из свиных тамалес, менудо и пива «Тикейт», и она сейчас даже смотреть не могла ни на дымящуюся бордовую тушеную говядину, ни на теплое вино зинфандель в стаканах.

«Мой несчастный народ, – думала она, прихлебывая пиво из банки и глядя через заднее окно на еще различимую в сумерках теплицу, – лишенный всего».

Когда Кути и Пит собрали пустую посуду и понесли на кухню мыть, Анжелика встала и прошла в столовую.

Войдя в дом, она не заглядывала под дверь, стоят ли там туфли с подошвами из эвкалиптовой коры, но сейчас смогла узнать Коди Пламтри.

– Наш сверхъестественный кредит вот-вот потребуют к оплате, – сказала Анжелика, повысив голос, чтобы ее слышали Пит и Кути, находившиеся на кухне. – До Тета всего три дня, а мы по-прежнему не имеем ни малейшего представления о том, что нужно делать на этот раз. Мои соплеменники в barrios и гетто ощущают, что заваривается нечто очень крупное, но даже все их раскрашенные колокольчики и куриная кровь не позволяют определить, что и где. Наша сумасшедшая старушка продолжает утверждать, что Крейн или «К-крен» все объяснит, когда придет время, но ведь старушка – просто призрак.

– Сид, – сказала Коди Пламтри, – говори.

Сид Кокрен отодвинул стул.

– У «К-крена» есть чудовищное предложение, – произнес он, – которое, насколько я понимаю, категорически не понравится никому, а особенно Коди.

Анжелика взглянула на Коди, сидевшую в углу напротив Кокрена; этот угол был обращен к стене, за которой находилась кухня. Коди как раз прикуривала, и у Анжелики сложилось впечатление, что ей известно, о чем будет говорить Кокрен и что ей все это действительно ужасно не нравится, но она не собирается ни останавливать его сейчас, ни возражать против предложения.

– Омар Салвой, – продолжил Кокрен, – отец Коди и Дженис, убивший Скотта Крейна, сегодня появился здесь и говорил по телефону с нашим доктором Арментроутом.

«Арментроут! – повторила про себя Анжелика. – Тот самый человек, который стрелял в Кути!» Она испуганно взглянула в сторону входной двери, потрогала пистолет за поясом и открыла было рот.

Но Кокрен жестом остановил ее.

– Погоди. Салвой исчез во время разговора, и мы с Коди немного подслушали, что говорил Арментроут. Салвой не сказал доктору, где мы находимся. Но… – Кокрен сделал паузу и покачал головой. – Но из того, что говорил Арментроут, стало ясно, что Салвой знает, в чем мы ошиблись, пытаясь вернуть Крейна к жизни на минувшей неделе. – Он взглянул на Коди, которая все так же не сводила с него глаз. – Я думаю, – бесстрастно сказал Кокрен, – что нам стоит сыграть в «кто за Дамой» и поговорить с Омаром Салвоем.

Анжелика переливчато присвистнула.

– С какой стати он будет нам что-то рассказывать? – осведомился Пит из кухонной двери.

– Зуб даю, это может устроить Валори, – ответила Коди. – Она может проявляться одновременно с ним, как… как второй файл на разделенном экране компьютерного монитора. – И Анжелика снова поймала себя на мысли: «Черт возьми, ведь клевая идея. Папашка, несомненно, должен знать, что к чему. Он еще двадцать пять лет назад разузнал столько, что даже не сомневался – он станет королем, а с того дня, когда он покинул свое искореженное тело, стоит одной ногой в Индии».

– А я, пожалуй, мог бы как следует припугнуть его, – вставил Кути из-за спины Пита.

Анжелика с тревогой взглянула на приемного сына:

«И чем же, hijo mio?»[28]

С семнадцатого числа, когда он перед рассветом сбежал из мотеля «Стар» и объявился во второй половине дня, после того как чуть не полдня беседовал с Мамашей Плезант на кухне пансиона, Анжелика думала, что Кути выглядит намного старше своих четырнадцати. О том утре он мало рассказал Питу и ей, лишь посетовал, что кого-то убил, но Анжелика догадалась об этом раньше, сразу же, как только встретилась с ним взглядом, когда он лежал, задетый пулей, истекая кровью на клумбе перед мотелем «Стар», – сквозь физический шок, заставивший побледнеть его лицо и сузивший его зрачки, сквозь потрясение от этой травмы, затмевая ее, проглядывали ясно видимые ей новые ужас и вина.

– В девяносто втором году, – сказал Кути, – когда Шерман Окс (или Лонг-Джон Бич) пытался съесть находившийся во мне призрак Эдисона, ему пришлось сначала выманить его на поверхность моего разума. Это происходило, когда мы находились с ним «в лодке на лодке» – в машине внутри крытого кузова грузовика. И из того, что мисс Пламтри рассказала о своем сеансе психического стриптиза с этим доктором, следовало, что он пытался вывести одну из личностей на поверхность и откусить ее. Тот, кто наверху, особенно уязвим. – Кути оскалился в невеселой улыбке. – Очень похоже, что личность, вызванная методом «кто за Дамой»… залипает, хотя бы на некоторое время, на самой поверхности. Думаю, я действительно мог бы правдоподобно напугать, что сожру его.

У Анжелики зазвенело в ушах.