слишком напугана, чтобы выходить из дома. Каждый раз, когда раздавался стук в дверь или слышалось какое-нибудь движение на улице, она дергалась. Ее лицо побледнело и осунулось, и она курила еще больше, чем обычно. Я часами пыталась успокоить ее; с течением времени я почувствовала, что мне постепенно удается достучаться до нее и, возможно, она все-таки останется.

И вот однажды, когда ты была в школе, Дафна подошла ко мне – я в этот момент вытирала пыль в гостиной.

– Мне нужно их срезать. Они слишком приметные.

Ее волосы. Ее прекрасные густые волосы цвета соломы. Волосы, которым я завидовала. Волосы, по которым мечтала провести ладонью.

Я замерла. Ее большие, глубоко посаженные глаза смотрели умоляюще.

– Ты мне поможешь? Я не хочу идти к парикмахеру.

Я в ужасе отступила.

– Ты шутишь? Хочешь, чтобы я подстригла тебя?

– Пожалуйста.

Как я могла отказать, когда она так смотрела на меня? Я хотела помочь ей. Хотела обезопасить ее. Хотела обезопасить нас троих. Но я не была парикмахером. Однажды я подстригла твою челку и сделала это вкривь и вкось – она все еще отрастала.

– У меня есть коробка с краской, шоколадно-коричневый цвет. Это была единственная краска, которую я нашла в деревенском магазине. Я купила ее несколько недель назад, на всякий случай. С такими волосами он вряд ли меня узнает. У меня всю жизнь были длинные светлые волосы.

Мое сердце упало.

– Ты уверена в этом?

– Уверена. – Дафна шагнула вперед, так близко, что я могла разглядеть бледные веснушки на ее носу, зеленые отблески в радужках ее глаз. Мое сердце дрогнуло. А потом она потянула меня за руку и, буксируя из комнаты в сторону к лестнице, сказала:

– Пойдем. Давай сделаем это сейчас, пока ты не ушла забирать Лолли.

* * *

Все выглядело не так уж плохо. Даже лучше, чем я предполагала. Во времена моего детства соседка моих родителей была выездным парикмахером, и я зачарованно наблюдала, как она стрижет, используя два пальца как своеобразную линейку для работы ножницами. Эта прическа очень шла к тонкому, как у эльфа, лицу Дафны, хотя мне пришлось несколько раз подравнивать линию волос, и из-за этого она стали несколько короче, чем я намеревалась. Но Дафне было все равно. Казалось, ее совершенно не интересовало, как она выглядит. Я понимала ее. Со мной было то же самое с тех пор, как я оставила свою прежнюю жизнь. Речь шла о выживании.

Но когда ты увидела ее, то заплакала.

– Нет, Даффи. Ты мальчик! – сказала ты ей, морща личико. Ты всегда так реагировала, когда я меняла прическу. Дафна выглядела огорченной, и я отчитала тебя за грубость. Ты убежала в свою комнату, обидевшись на нас. Я заверила Дафну, что ты привыкнешь. И, конечно, ты привыкла.

К первым выходным марта снег почти растаял, оставив лишь островки на возвышенностях, похожие на выброшенное белое белье. В субботу Дафна впервые за неделю вышла из коттеджа – похоже, сменив прическу, она обрела некую уверенность. Вернувшись, объявила, что нашла другую работу.

– На ферме, – сказала Дафна, сбрасывая пальто. Шею она по-прежнему обматывала полосатым шарфом. В коттедже было отвратительно холодно, и казалось, что с прошлой недели на улице похолодало на несколько градусов. Я развела огонь в передней комнате, но он согревал только тогда, когда мы сидели прямо перед ним. Я все собиралась установить отопительную систему, но мне казалось, что сейчас неподходящее время нанимать чужаков, пускать их в наш коттедж, в наше убежище, к тому же это было дорого.

– Но это довольно далеко, – заметила я. Ферма находилась на другом конце деревни. – На какую работу тебя наняли?

Дафна протянула мне кружку. На кухне было так холодно, что я видела, как над кружкой поднимается пар.

– На разную. Уход за лошадьми, уборка, все такое… Я предпочитаю общаться с животными, а не с людьми. Кроме тебя и Лолли, конечно. – Она пила чай, глядя на меня поверх кружки, и мое сердце растаяло.

Итак, Дафна пошла работать на ферму. Каждый день, независимо от погоды, она проходила полторы мили туда и обратно, водрузив вязаный беретик поверх своей новой прически. Возвращалась домой, пахнущая лошадьми и соломой, но счастливая, с румяными щеками и блестящими глазами. Она наслаждалась свободой, как тигр, выпущенный на волю после содержания в зоопарке, бродила по ферме, довольная тем, что пребывает на свежем воздухе, а не в пабе, где до нее домогается хозяин и смотрят маслянистыми глазами пьяные посетители. Я почувствовала облегчение, увидев, что Дафна, похоже, стала меньше волноваться о том, что ее найдут.

– Почему бы и тебе не поработать там? – спросила она через несколько дней. – Было бы весело ходить туда вместе. Я часто работаю в одиночку, никто мной не интересуется. Так приятно, когда никто не задает вопросов… Фермер, Мик, конечно, ворчливый, но не мешает мне заниматься делом. Кроме меня, там есть еще один новичок, Шон. Довольно симпатичный, как многие считают.

Но мне было трудно найти работу. Ты должна была пойти в школу только через два года.

– Может быть, когда Лолли начнет учиться, – ответила я.

Я подсчитала, что у меня достаточно сбережений, чтобы сделать кое-какие ремонтные работы в доме, и осталось бы еще немного, чтобы продержаться эти два года. Я брала с Дафны за аренду комнаты не так уж много – в конце концов, коттедж вряд ли можно было назвать роскошным, – и еще она оплачивала третью часть расходов на еду. Но я заметила, что она умела обращаться с деньгами. Дафна была экономной, всегда старалась покупать вещи выгодно, когда была такая возможность: например, консервы в деревенском магазине, которые продавали со скидкой, когда срок их годности был на исходе. Не говоря уже о том, что она экономила для меня деньги – всю одежду для тебя шила на своей швейной машинке.

К этому времени я уже знала, что испытываю определенные чувства к Дафне. Чувства, которых у меня не было со времен моих последних отношений с Одри. Я не позволяла себе сближаться с кем-либо после того, как она причинила мне такую боль. Но ничего не могла поделать со своим отношением к Дафне. Я не знала, чувствует ли она то же самое. Иногда, если она касалась моей щеки, или подходила слишком близко, или закидывала ноги мне на колени, когда мы сидели на диване, я думала, что, возможно, так и есть. Но я была слишком напугана, чтобы что-то предпринять: я не желала переступать эту черту. Не хотела, чтобы она