— Бездарность. Возомнил о себе, еще и куратором заделался… Опа, — ухмыльнулся юноша, который не договорил, заметив на себе мой вопросительный взгляд. — Киллиан Кастеллан! Привет.

Повернувшись к группе людей всем телом, я уставил руки в бока и вскинул брови:

— Проблемы?

Все помотали головами. Но во взглядах некоторых читались усмешка и даже какое-то презрение. Я посмотрел на них так, словно включил свет на кухне и увидел тараканов. Нескольких мелких, бестолковых и убогих тараканов.

— Советую заткнуться, — скомандовал я. — Вы слишком громкие.

— Конечно, высокоуважаемый персональный кура-а-атор, — протянул один из них. — Вам ли не знать, как важно быть менее громким и менее выпендривающимся.

Я прекрасно понимал, что до этого они говорили обо мне. Именно этим меня и отталкивал «Айленд». Все знали или по крайней мере слышали, что меня отчислили с позором из университета. Не все знали, что из-за потасовки с личным куратором, и мало кто знал, что этот же самый куратор попросил меня вернуться обратно. В итоге получалось, что я серфер, которого выгнали из университета, который высокомерно послал все это заведение и продолжил тренироваться сам по себе, а затем, по общему мнению, нагло заявился обратно, но уже в роли персонального куратора.

Нет, мне особо не было дела до того, кто и что думает обо мне здесь. Я прекрасно знал, что в моей сфере меня любят и ценят. И, разумеется, понимал, что я выше этого — мне незачем было вступать в перепалку с несколькими сопливыми студентами.

Никто и моргнуть не успел, как на одного из этой компании с вихрем налетела бешеная Алесса. Моя Алесса замахнулась и влепила левой парню в челюсть, второму сзади дала с локтя, а третьему с ноги в живот. Девушка, видевшая это, взвизгнула и отскочила. Все раскрыли рты и непонимающе вытаращились на нее. Моя мелкая и разъяренная Хилл уложила троих парней и подарила инфаркт одной девчонке. Она склонилась к одному, вцепившись ему в воротник, и притянула к себе.

— Ах вы мелкие завистливые засранцы, — прошипела она. — Еще одно подобное слово в адрес моего куратора, и я каждому нос в кашу разобью! Вы и понятия не имеете, как он оказался здесь. Вы вряд ли владеете жалкой одной семидесятой частью его мастерства!

Я заметил, какой злостью блестели ее желтые глаза. Она с полной самоотдачей и искренностью накинулась на этих ребят, во что я бы никогда не поверил, не увидев все собственными глазами.

Спустя пару секунд я сообразил, что произошло, подскочил к Хилл и обхватил сзади. Оттащил от ребят, сдерживая ее попытки вырваться. Саймон лишь стоял сзади, ухмыляясь и с презрением разглядывая этих студентов. Они медленно поднимались, держась кто за челюсть, кто за глаз или нос. Им дрожащими руками помогала встать на ноги та девочка, которая смеялась надо мной и которой Алесса тоже врезала бы, если бы та вовремя не отбежала.

— Пусти! Я сейчас выбью дурь из той стервы! — прорычала Лисс.

От ее слов у девушки едва глаза не выпали из глазниц, и она тут же спряталась за одного из своих друзей. Среди всего этого балагана слышался заливистый и радостный смех. Сквозь толпу к нам пробирался Себастиан, который, рассматривая всю эту картину, едва ли не задыхался от восторга.

— Хилл! Я не ожидал от тебя такого! — произнес он. — Ты моя героиня, черт бы тебя побрал.

Саймон кивнул в знак согласия.

— Правильно, только их добить надо было.

Парни с солидарностью посмотрели друг на друга. Студенты не смели дать Хилл сдачи, видя, что рядом с ней Себастиан, которого многие за километр обходили, и я, ее куратор.

— Вы сдурели? — озлобленно рявкнул я. — Она трем студентам лица чуть не разбила! А если ее отчислят?

— Ее не отчислят, — ответил Салливан. — Она же девочка нашего главного куратора Маттиаса.

Алесса вырвалась из моих рук и оттолкнула от себя, надувшись и нахмурившись.

— Лисс, ты не должна бить всех, кто говорит подобную ересь, — нравоучительным тоном заговорил я. — Если рядом лают дворовые псы, вовсе не обязательно вставать на четвереньки и лаять в ответ. Ты меня поняла?

Она с какой-то обидой посмотрела на меня, словно сдерживая слезы.

— Но они говорили о тебе всю эту гадость!

— Когда и ты станешь известной, о тебе тоже будут говорить такое. О публичных личностях постоянно судачат, и не всегда только хорошее. Нельзя нравиться всем. Если сделаешь такое снова — тебя действительно исключат.

Все во дворе разглядывали и слушали нас, с интересом наблюдая за развернувшейся ситуацией. Большинство взглядов были обращены к Алессе и той группе ребят, которые уже уходили. По балагану голосов я мог понять, что сцена им понравилась. Хилл развернулась, направившись прочь, и бросила мне через плечо:

— Какой ты проблемный! За тобой нужен глаз да глаз.

И она ушла. Я в полном недоумении посмотрел на Себастиана и Саймона, которые стояли рядом, держа в руках коктейли и как-то глупо улыбаясь.

— Тебе повезло, парень, — сказал Салливан. — За тебя девчонка убить готова.

— Несмотря на то, что не разговаривает с тобой, — кивнул Саймон.

Я тяжело вздохнул, закрыв ладонями лицо и мечтая исчезнуть отсюда. Направившись вглубь толпы и выискивая глазами проход в отдел для персонала, я напоролся на Марьена. Мы столкнулись с ним и окинули друг друга взглядами. Мне показалось, что Хилл какой-то взвинченный и усталый.

— Сестру свою ищешь? — спросил я.

— Я видел, что она устроила, — с ноткой усталости ответил Марио. — Хорошо, что сами разобрались.

— Куда идешь?

— Я ищу Майло. Мой гребаный куратор не явился на лекцию сегодня, и здесь его тоже нет. Это супердерьмово.

Хилл направился дальше, выйдя из толпы и удалившись с заднего двора. Я тоже напрягся, головой понимая, что подобное поведение Майло ничего хорошего не сулит. Он личность чертовски темная и скрытная, и я даже понятия не имел, что за проблемы у него могут быть и из-за чего Марио так переживает.

Мне оставалось только продолжить прием.

* * *

Университет был пустой внутри. Все уже ютились снаружи, и их далекие голоса едва доносились до меня. Немного прохладные и темные коридоры, лишенные света, наводили какое-то ощущение отчужденности и одиночества. Шкафчики, облитые закатным солнцем, чистые кафельные полы, открытые окна. Здесь пахло масляными красками, какой-то зеленью и моющими средствами.

Я бесшумно шел вдоль коридора, стараясь высмотреть то, что искал. Точнее, кого. Зарывшись пальцами в платиновые волосы, я ощущал досаду и отчаяние. Все веселились снаружи, а я вынужден был бродить внутри, где никого нет.

Заметив открытую дверь в рисовальную студию, я направился туда. Несложно было взглядом найти его.

В пустой студии с несколькими партами и доской с разводами выделялась фигура в самом конце. Это был Майло: он сидел, скрючившись и забившись в угол, обхватив ноги руками. Его голова безвольно опустилась на грудь, и создавалось впечатление, будто он спит. Меня охватил испуг, и я кинулся к своему куратору. Упав рядом на колени и коснувшись его руки, я вздрогнул. Она была холодная и влажная, его будто знобило: он весь вспотел, но сам при этом был почти ледяной. Взяв его лицо в свои руки, я приподнял его, чтобы видеть лучше. Слабый свет из окон, едва просачивающийся в помещение через неплотно закрытые жалюзи, падал на Майло. И меня пробрало от его вида. Губы дрожали, под глазами легли глубокие черные круги, полуприкрытые глаза бездумно таращились куда-то вперед, зрачки в темной радужке казались маленькими глубокими щелками.