— Вот, — Ева протянула первый рисунок, — здесь действительно видно, что аура нарушена, её хозяину больно, и он теряет силы. Но это выглядит не как увечье, не как сглаз или проклятие, это выглядит как… — Ева замолчала.

— Ну, говори же, — подбодрил её дракон.

— Как врождённый дефект, — тихо закончила девушка. Дракон помрачнел. Но всё таким же ровным голосом спросил:

— А второй рисунок?

— На нём ты совершенно обычный, здоровой дракон со здоровой аурой, — Ева протянула Гордену блокнот, — вот, сравни сам, какие угловатые, неровные и даже местами нарушенные границы ауры на первом рисунке и какие они гладкие, волнистые и целостные на втором.

— И… — Горден посмотрел на Еву, — какой из всего этого следует вывод?

— Так не бывает, — убеждённо сказала Ева, — существо может быть сколь угодно могущественным, магическим, иметь сколь угодно природой данную способность к оборотничеству, в конце концов. Но аура всегда стабильна. По крайней мере, она не может вот так взять и изменить свой рисунок в считанные минуты. А с тобой именно это и произошло. Ты не просто сидел и тосковал, дожидаясь меня, — ты испытывал реальную боль, терял реальные силы, испытывал реальные страдания… просто потому что сидел и ждал меня. И это при том, что ты знал, что я не в другом мире — я всего лишь этажом ниже. Мало того — я, будучи твоей хозяйкой как фамилиара, не просто не смогла этому помешать — я вообще не знала о том, что это происходит.

Ева бросилась к Гордену и обняла его.

— Милый… давай уйдём отсюда. Мне страшно.

— Дорогая, но так нельзя, — возразил Горден, прижимая к себе девушку, — мы начали дело, у нас есть обязательства перед клиентами. Нельзя же вот так всё бросить и…

— Ты не понимаешь, — заплакала Ева, — ты не видишь всей картины этих чертежей. Ты не просто испытываешь боль. Ты от этого медленно умираешь! Как я смогу работать, если буду знать, что из тебя уходят жизненные силы? Я же места себе не найду, буду постоянно бояться, что однажды поднимусь наверх, а ты… а ты…

— Не говори так, — яростно выдохнул Горден, — так не будет, это я тебе обещаю!

— Но как же мы это можем знать наверняка? — горестно вздохнула Ева, — если только… нет, можем, — она подскочила, — пойдём в мастерскую, у меня появилась идея!

— Милая, — укоризненно сказал Горден, — может, давай лучше завтра? Ты сегодня и так устала…

— Нет. Я не смогу уснуть, пока не выясню!

— Но ты даже не ужинала, — слабо возразил Горден. Ева бросилась его душить.

— Недотёпа, — возмущалась девушка, — как я могу думать о еде, когда знаю, что даже самая простая эмоция высасывает из тебя жизненные силы!

— Ладно, ладно, — дракон коварно прижал к себе девушку и уткнулся носом в её грудь, уже уяснив, что таким способом её проще всего успокоить, — не сердись. Сейчас так сейчас…

* * *

Полчаса спустя Горден сидел внутри нарисованной пентаграммы. Выглядел он презабавно: из одежды Ева оставила на нём одни штаны. Всё лицо дракона, грудь и спина были разрисованы в рунических формулах. Участи быть изрисованными не избежали даже подошвы.

— Да не дёргайся ты, — сердито сказала Ева, пытаясь дорисовать узор на пятке.

— А мне щекотно, — возмутился тот, — я вообще щекотки боюсь, а ты ещё и в самое уязвимое место.

— Милый, ну надо немного потерпеть, — неожиданно ласково сказала сердитая последние полчаса Ева и поцеловала Гордена в единственное место на лице, оставшееся без чернил, а именно — в нос. Горден засопел, но стоически выдержал последнюю руну на левой подошве.

— Я сейчас, наверное, выгляжу как житель какого-нибудь южного племени, — недовольно проворчал дракон, — только набедренной повязки из травы не хватает.

— И напрасно тебя это смущает, — авторитетно заявила Ева, — они в магических рисунках очень даже недурно разбираются. А теперь закрой глаза и постарайся очистить сознание. И представь, что ты меня ждёшь.

— Как именно? — ответственно уточнил дракон, — как будто ты работаешь внизу, а тебя жду?

— Нет, не надо, — тут же всполошилась Ева, — жди так, как будто я ушла в ванную комнату и вот-вот вернусь.

— Хорошо, — покладисто сказал Горден и закрыл глаза. Ева всмотрелась в него очень внимательно. Он сидел в позе лотоса, так, чтобы и руны на пятках тоже были видны. На эти руны Ева возлагала не меньшие надежды, чем на все остальные. Как известно, стопа — это карта нервной системы всего организма. И по ней можно увидеть немало полезного, если, конечно, уметь смотреть. А Ева умела.

Составляя новый чертёж, девушка даже не сразу заметила, что руны на теле Гордена начали сиять. Это было странно. Такого эффекта она никак не ожидала.

— Горден, — негромко позвала она. Тишина.

— Горден! — уже настойчивее повторила девушка. Снова никакой реакции. Руны тем временем сияли всё сильнее и сильнее, насыщаясь ярким, тёмно-жёлтым цветом. Ева встала было из-за стола, чтобы аккуратно нарушить границы пентаграммы и прервать ритуал, как вдруг Горден открыл глаза. Но это были не его глаза. Из них бил такой же тёмно-жёлтый цвет.

— Тебе не стоит копать так глубоко, девочка, — глухо сказал он, — это невежливо. Пришли в наш мир в гости — ведите себя как гости. Такие тонкости, в которые ты сейчас пытаешься вникнуть — это совершенно не вашего ума дело.

— И это вы мне говорите о невежливости? — Ева сама удивлялась своей храбрости, особенно с учётом того, что жизнь Гордена сейчас повисла в неопределённом состоянии, — вторглись в тело моего мужа, говорите со мной в таком тоне и даже не представились. Кто вы вообще такой?

— Янтарь, — ответил Горден. После чего с оттенком уважения добавил, — надо же. Человечка — и заставила меня ответить. Чувствую в тебе родственное влияние, девочка. Хотя, конечно, я редко вступаю в союз с Изумрудом.

— Янтарь? Что значит — Янтарь? — недоуменно спросила Ева, — и при этом вы знаете, что мы — пришельцы из другого мира… вы бог?

— Тебя это волновать не должно, девочка, — отмахнулся Горден, — в знак уважения к родству со мной твоего характера я дал тебе ответ на один вопрос. Хватит с тебя. А теперь слушай внимательно. Да, исторически так сложилось, что драконы испытывают боль от тех или иных эмоций. Но это совершенно не мешает им жить сотни и даже тысячи лет. Так что не переживай, твой дракон тебя ещё десять раз переживёт.

— Как вам не стыдно, — возмутилась девушка, — он — мой муж! И я буду…

— Да хоть бы и ты пережила его десять раз и ещё десяток драконов к себе в качестве фамильяров привязала — мне до этого вообще дела нет. Я столько за срок своего существования повидал, что меня даже этим уже не удивить, — фыркнул Янтарь. Ева побагровела от такого вопиюще наглого заявления, но заставила себя сдержаться. Соображала она всегда быстро, и уже поняла, что беседует сейчас с сущностью, крайне далёкой от обычных норм морали.