– Останься здесь с ней, – говорю я Эмерсону, подходя к лестнице. – Я пойду за помощью.

– Нет. Стой.

Эмерсон встает и хватает меня за руку. Он смотрит мне в глаза и слегка щурится, как будто видит впервые.

– Подожди, – бормочет он. – Кто ты такая? Ты Строчная?

Я киваю и опускаю глаза, внезапно смутившись. Мой взгляд падает на прямоугольный контур в его кармане. Я чуть не ударила себя по лбу за то, что не подумала об этом раньше. Эта штука намного больше, чем просто электрошокер. Это его телефон!

– У тебя есть сотовая связь? – спрашиваю я, нетерпеливо жестикулируя. – Звони 911!

Эмерсон остается неподвижным. Он изучает меня, нахмурив лоб, словно пытаясь понять смысл моих слов. Наконец он достает телефон и включает его.

– Хорошо, – медленно произносит он. – Это хорошо. Вот что мы сделаем…

Я жду, что он будет набирать номер, но он не звонит, а направляет камеру телефона на мое лицо. Мгновение он щурится, глядя на экран, затем опускает руку в сторону.

– Иди сюда. – Он делает шаг в мою сторону. – Мне нужна твоя помощь. – Он хватает меня за запястье и тянет обратно к вершине утеса, оттаскивая от Риз.

Я вырываю руку:

– Стой! Что ты делаешь?

– Расслабься. – Он ослабляет хватку. – Нам нужно снять видео.

– Какое видео?

Он снова поднимает объектив камеры:

– Слушай меня. У тебя не будет никаких неприятностей. Ты случайно изменила код.

Что?

– Код предупреждения об опасности, – продолжает он. – Ты же его написала? Так что… возможно, ты допустила опечатку. Ты сама изменила параметр.

Я медленно мотаю головой:

– Нет. Ты же знаешь…

Тут я понимаю, что он не спрашивает меня. Он диктует мне ложь и хочет, чтобы я ее повторила. Я прижимаю ладонь ко рту. Что с ним такое? У его сестры травма головы, а он беспокоится о какой-то компьютерной программе?

Он подходит на шаг ближе, и я отступаю. Я слышу, как позади меня трепещет на ветру под грохочущим дождем полицейская лента. Он держит телефон в одной руке, но уже не как фотоаппарат. Скорее как оружие. Электрошокер. Будет ли разряда от этой штуки достаточно, чтобы я оступилась и упала со скалы?

– Это очень важно, – говорит он. – Это не шутка. Ты слышала о корпоративной ответственности?

– Твоя сестра тяжело ранена!

– Я знаю и помогу ей через секунду. Но это бизнес. Я несу фидуциарную ответственность[9] перед моими инвесторами. Ты знаешь, что означают эти слова? – Он произносит все так медленно, будто разговаривает с маленьким ребенком, но не останавливается, чтобы объяснить. Он подходит еще ближе – неприятно близко. – Конечно, нет, – бормочет он. – Ты ведь просто подросток в лагере. Никто не станет винить тебя. Ты совершила невинную ошибку.

Я застываю на месте, слишком боясь отступить еще дальше.

Эмерсон перестает приближаться. Он снова наводит на меня свою камеру:

– Хорошо? Поняла? Я начинаю снимать видео. Скажи, что ты изменила код и что сожалеешь об этом. Тебе очень, очень жаль. А потом мы позвоним 911, и никто не попадет в беду. Ты понимаешь?

Нет. Я не понимаю. Знаю только, что я в ловушке. Я не знаю этого человека и определенно не доверяю ему. Крепко сжимаю губы. Я не буду этого делать. Он не может заставить меня произнести слова, которые я не хочу произносить. Но проблема в том, что я загнана в угол – поймана в ловушку на этой открытой каменной скале, быстро заполняющейся лужами. Он преграждает мне путь обратно, к безопасному месту под деревьями.

Я не осмеливаюсь оттолкнуть его. Я не смею сделать то, что он говорит.

НОРА

Эмерсон придвинулся еще ближе, размахивая тем концом своего телефона, который он переделал в электрошокер. Я поднимаю ладони перед собой, когда он приближается. Он останавливается в метре от меня и наклоняется за каким-то предметом, лежащим у его ног. Очки. Смартвизор Элеоноры. Должно быть, Риз выронила его, когда ударилась головой.

Эмерсон кладет телефон в карман и берет смартвизор двумя руками. Он молча изучает его, бережно покачивая между пальцами. Затем с внезапной вспышкой ярости разбивает оправу о свое бедро. Пластик трескается, обнажая проводку внутри. Он выдергивает несколько металлических проводков, затем отбрасывает устройство подальше.

Глядя, как оно улетает за край утеса, я дрожу всем телом. Очки летят вниз, отскакивая от скал, и исчезают в окутанном туманом озере.

– Почему… – начинаю я, но вопрос застревает у меня в горле.

Я точно знаю, почему он это сделал. Внешний корпус смартвизора может быть водонепроницаемым, но внутренняя схема заржавеет, как только попадет в воду. Любые данные, которые в ней содержались, – все доказательства моей невиновности и вины Эмерсона… исчезли. Стерты. Он контролирует корпоративный сервер, где хранятся все записи. Эти очки были моей единственной надеждой. Теперь она утрачена навсегда.

Я покачиваюсь, когда Эмерсон снова поднимает на меня свои безжалостные глаза. Почему у меня такое чувство, что эти очки не единственная улика, которую он собирается сбросить с обрыва? Как только он получит от меня это видео, кто знает, что он может сделать со мной. Насколько далеко он готов зайти, чтобы убедиться, что я не стану опровергать собственное заявление?

Мне нужно выбраться отсюда. Сейчас. Пока электрошокер-телефон все еще у него в кармане. Возможно, это мой единственный шанс. Если я смогу проскользнуть мимо него в безопасное место среди деревьев…

Я бросаюсь вперед, но слишком медленно. Эмерсон шагает в сторону, чтобы преградить мне путь. Он хватает меня за запястье и заламывает мне руку за спину. Я кричу, когда он крепче сжимает мою руку. Пытаюсь повернуть голову, но что-то останавливает меня – жесткий резиновый футляр сотового телефона Эмерсона уже у него в руке. Он крепко прижимает его к моему виску.

– Не глупи, – рычит он мне в ухо. – Делай, что я говорю, и мы сможем оставить все эти неприятные переживания позади.

Нет. Я тебе не верю. Эти слова проносятся у меня в голове, но я не произношу их вслух.

– Хорошо, – шепчу я. – Я сделаю это. Я сделаю запись. Только отпусти меня!

Непонятно, расслышал он меня или нет. Электрошокер упорно продолжает давить мне на висок, пока он разворачивает меня и ведет перед собой все ближе и ближе к пропасти.

– Стой!

Полицейская лента хлопает меня по ноге, и я зажмуриваюсь. Я знаю, что увижу, если посмотрю вниз. Бушующую воду, бьющуюся об острые камни.