— Эбби, я вызвал такси. Мы пойдем через второй выход. Надеюсь, там нас никто не встретит, а сейчас нам нужно немного подождать, — произнес Фостер, смотря в окно и выглядывая черный джип, который все еще продолжал стоять на своем парковочном месте с включенными фарами.

Миллер еще раз убедилась, что это тот самый джип, который преследовал их, когда в нее стреляли. Эти номера она запомнила. И, судя по всему, это был не кто иной, как «L». Это могло означать лишь одно: они залезли туда, куда им не требовалось, узнали то, что им не положено. Они слишком близки к разгадке, раз убийца решил подкараулить их здесь и избавиться от них. Поэтому им нужно выбираться отсюда как можно быстрее, иначе они точно обрекут себя на смерть.

Честно говоря, Эбби никогда не думала, что за ней может гнаться убийца, преследовать ее по пятам. Она никогда не думала, что будет влезать во все эти дебри, лишая себя нормальной студенческой жизни. Но, наверное, это судьба, ее жизненный путь, с которого ей никуда не сойти.

Миллер все еще дрожала, потому что страх полностью овладел ею. Фостер держал ее за руку, чтобы как-то успокоить и дать понять, что он рядом и никуда от нее не денется.

Когда они увидели такси, подъезжающее ко второму входу, то еще раз посмотрели в окно, убеждая себя в том, что «L» еще там, потом быстро сорвались с места и побежали к транспорту, на котором в считанные секунды уехали с бал-маскарада. Оказавшись в машине, они облегченно вздохнули, думая, что все уже позади, что сегодня они точно выживут, но глубоко заблуждались.

Через пять минут они увидели за собой черный джип, который был так близко к их машине, что от страха сердце ушло в пятки. Они пригнули головы, скрываясь из виду, и попросили водителя ехать быстрее, убеждая его в том, что это очень важно.

Таксист надавил на газ, и на спидометре показывало «75 миль/ч». На этой скорости они мчались до бульвара, но потом им пришлось притормозить, поскольку там было много людей. Видимо, это было какое-то гулянье, потому что громко играла музыка, присутствующие танцевали, кто-то выкрикивал слова песни, кто-то стоял в руках с бутылкой пива, а кто-то просто сидел на скамье, наслаждаясь вечером. Все они были такие счастливые, беззаботные…

А вот Нэйтен и Эбби находились на волоске от смерти, поскольку черный джип обогнал белое такси и преградил ему путь. Таксист еле успел затормозить, а потом выскочил из автомобиля и начал ругаться с водителем, сидевшим за тонированными стеклами. В его ругательствах было много брани. Конечно, из-за этого водителя таксист чуть не погубил жизнь себе и своим клиентам!

Решив, что это отличный шанс ускользнуть, Эбби и Нэйтен быстро вылезли из машины, оставив одну дверь такси открытой, и пустились в бега, пока водитель белого автомобиля вычитывал обладателя черного джипа.

Они скрылись в толпе в надежде, что на некоторое время будут в безопасности. Они расталкивали прохожих и танцующих, потому что по-другому невозможно было прорваться сквозь них. В ответ им посыпались ругательства, типа «куда прете», «разуйте глаза», «аккуратнее», но им было все равно, ведь главной их целью было вырваться из лап «L», который уже должен был заметить пропажу.

Они решили бежать через переулки, дворы, чтобы сократить путь до дома Эбби, ведь он был ближе, чем квартира Нэйтена. Иногда они останавливались, чтобы перевести дыхание, облокачивались на стены и съезжали по ним вниз, набираясь больше сил, но позволить много таких вольностей они не могли, так как убийца мог их догнать.

В одном из переулков Миллер сбросила каблуки, чтобы она могла быстрее бежать и не затормаживать Фостера, который держал ее все это время за руку, чтобы она не отстала и не потерялась где-нибудь. Часто они забегали в подъезды, когда видели приближающийся черный джип, яркий свет фар которого почти попадал на них. Когда же он проезжал мимо, они выходили из подъезда и вновь пускались в бега. Они напряглись и потратили все свои силы: до дома Эбби было пару метров.

Когда они были у нужного здания, то вмиг заскочили в подъезд, закрывая за собой дверь, и забежали в квартиру, которая, к счастью, находилась на третьем этаже. Они закрыли входную дверь на несколько замков и обессиленно упали на диван, тяжело дыша.

Свет они не включали во избежание быть найденными, поэтому просто лежали в темноте и смотрели в потолок, на котором отражалась белая, как смерть, луна.

— Нэйт, что с нами будет? — отдышавшись, спросила Эбби, поворачиваясь лицом к Нэйтену.

— Пока не знаю. Наверное, он захочет нас убить, потому что мы почти его вычислили, — он приложил руку к ее щеке, по которой уже катилась одна слеза, стирая ее. — Но одно я знаю точно: просто так мы не сдадимся. Ему нужно будет много побегать, чтобы поймать нас, — успокаивал он.

На минуту они прикрыли глаза, чувствуя расслабление. Наверное, они бы сейчас заснули в обнимку, но свет фар, отражающихся в окне, помешал им. Встав с дивана и аккуратно подойдя к окну, Фостер увидел черный джип, из которого вышел человек в черном пальто. Его плохо удалось разглядеть, поскольку было очень темно, но его фигура кого-то напоминала ему. Резко отойдя от окна, он взял Миллер за руку, и они присели, прячась за диван.

— Что такое? — обеспокоенно спросила Эбби, хотя сама, наверное, знала, в чем дело.

— Он нашел нас, — дрожащим голос ответил Фостер, после чего прижал к себе сильнее Миллер, как самую родную и ценную вещь в своей жизни.

Видимо, от судьбы не уйдешь. И если им уж назначено умереть сегодня, то так и будет. Что люди обычно делают перед смертью? Каются в своих грехах? Просят прощение у близкого человека?

Они тряслись всем существом, боясь умереть такими молодыми, крепко обнимали друг друга, надеясь найти спасение, которое может не прийти.

— Знаешь, а я так и не поговорила с ним. Я люблю его, но так по-идиотски себя веду, — сквозь слезы говорила Эбби. — Я не держу на него зла, понимаю, что он хочет обезопасить меня, поэтому не позволил его поцеловать… Хотя это дошло до меня только сегодня… И уж если мы умрем, то я благодарна судьбе, что она подарила мне танец с ним.

Миллер заулыбалась, вспоминая, как красиво они танцевали танго, как много людей смотрело на них, как их взгляды встречались, но ведь Уилсон