– Пойдете окружным путем – нельзя рисковать ее безопасностью.

К убежищу они добирались порознь. Альтаир пришел первым. Барнабас, покончив раскладывать мешки, отдыхал. Услышав шаги, он торопливо встал, пряча зевоту. «Спал, наверное», – подумал Альтаир.

– А до меня дошли слухи, что в глухом переулке нашли тело бедняги Йонаса, – усмехнулся Барнабас. – Какая потеря, – добавил он, стряхивая зерно с одежды.

– Ты знал его лучше, чем я, – ответил Альтаир. – Он наверняка понимал, чем ему грозит это двурушничество.

Альтаиру не понравилась кривая улыбка Барнабаса. Сам он никогда не получал удовольствия от чужой смерти и сердился на тех, за кем это замечал: будь то тамплиер, ассасин или повстанец. С одной стороны, Барнабас – союзник. Но с другой… Альтаир привык доверять своей интуиции, а та подсказывала, что не все так просто, как кажется. Он не помнил случая, чтобы интуиция его подвела.

– Да… к сожалению, – продолжал Барнабас, отвечая Альтаиру. – Однако Йонас был известным, уважаемым торговцем. Его смерть уже вызвала беспорядки возле Старой церкви. Народ жаждет отмщения. Бык им скажет, что убийца – ты. Так ты потеряешь поддержку повстанцев.

Что?! Альтаир уставился на него, не веря своим ушам.

– Постой. Ведь Йонас был предателем. Разве повстанцы этого не знали?

– Кто-то знал, а кто-то нет, – ответил Барнабас. – Повстанцы разобщены.

– Скоро ты сам им об этом расскажешь. Некоторые из них уже идут сюда.

– Ты рассказал кому-то о нашем убежище? – Барнабас выглядел обеспокоенным. – Ты доверяешь этим людям?

– Сейчас я сам не знаю, кому доверять, а кому нет, – ответил Альтаир. – Но рискнуть стоит. А я пойду и собственными глазами посмотрю на эти беспорядки.

– Да, насчет нашего уговора. Я подумаю, как провести тебя к Бушару. Уговор дороже денег, правда?

Барнабас снова масляно улыбнулся.

Альтаиру было плевать на его улыбку. Она нравилась ему все меньше и меньше.

Когда Альтаир подошел к Старой церкви, сердце его сжалось при виде творившегося там хаоса. Тамплиерские солдаты встали заградительной цепью, чтобы сдержать обезумевших горожан, которые громили все, что попадалось под руку. Кругом валялись разбитые в щепы ящики и бочки. Часть бунтовщиков, не успевшая пробиться к церкви, бесчинствовала на прилегающих улицах. Оттуда поднимались дымы одиночных пожаров. К запаху дыма примешивался запах раздавленных и растоптанных фруктов и пряностей. Собравшись в кучки, бунтовщики выкрикивали проклятия, сопровождая их ударами барабанов и звоном литавр. Цель у всех была одна: прорвать заграждения тамплиеров. Рыцари спешно возвели укрепления из опрокинутых прилавков и повозок. Они зорко следили за бунтовщиками. Небольшие отряды солдат постоянно врывались в гущу орущей толпы и безжалостно хватали кого попало. Жертвы кричали во все горло и пытались лягаться. Кого-то тамплиеры избивали эфесами мечей, а кого-то перебрасывали на другую сторону, чтобы пополнить местную тюрьму. Вылазки тамплиеров ничуть не пугали бунтовщиков и только разжигали их пыл.

Все это Альтаир наблюдал с крыши одного из домов. Его отчаяние нарастало. Ход событий принимал ужасающий оборот. А если Бык во всеуслышание объявит его убийцей Йонаса, станет еще хуже.

И тогда ассасин решил: Бык должен умереть.

Он вернулся в убежище. Барнабас исчез. Альтаир мысленно отругал себя за то, что поспешил довериться этому человеку. Напрасно он не прислушался к своей интуиции.

К счастью, Маркос и Мария благополучно добрались до убежища. Англичанку Маркос водворил в камеру, которая оказалась куда прочнее, чем та, что была в Лимасоле. Дверь сушильни была открыта. Мария сидела за решеткой, прислонившись к стене. Время от времени она поддевала носком сапога пучки соломы, разбросанные по полу. На мужчин Мария смотрела с язвительным презрением. Альтаир тоже поглядывал на нее. Он никак не думал, что эта женщина создаст ему столько дополнительных хлопот.

По словам Маркоса, когда он, Мария и еще несколько повстанцев пришли в убежище, они никого там не застали. Похоже, Барнабас сбежал вскоре после ухода Альтаира.

– С чего это народ взбунтовался? – спросил Маркос. – Весь город как с ума посходил. Мы едва сюда добрались.

– Люди возмущены убийством человека по имени Йонас. Ты слышал о таком?

– Если это Йонас-торговец, его хорошо знал мой отец. Достойный был человек. А как он погиб?

У Альтаира сжалось сердце.

– Храбро, – коротко ответил он, стараясь не смотреть Маркосу в глаза. – Вот что… Положение осложнилось. Прежде чем браться за Бушара, мне нужно убрать Быка и положить конец его злодеяниям.

– А тебе хаос по вкусу, Альтаир, – крикнула Мария.

Ему понравилось, как она произнесла его имя.

– Быка нельзя оставлять в живых. Он поработил тысячи человек. Не думаю, что в Кирении станут оплакивать его смерть.

Мария опять поддала ногой солому.

– Думаешь, ты сумеешь слетать в Кантару, убить его и уйти незамеченным? Бык окружил себя кучей приверженцев.

Склад был каменным, и стены эхом отзывались на каждое ее слово.

– Кантара… это где-то в восточной части города? – спросил Альтаир, обрадовавшись, что не надо узнавать о местонахождении Быка.

– Да. У него самая лучшая охрана… Впрочем, сам убедишься.

Увиденное подтвердило слова Марии. Кантарский замок охранялся солдатами-крестоносцами и фанатиками Молоха. Альтаиру пришлось влезать на стены и, пригибаясь, двигаться по парапетам. Как всегда, он ловил обрывки разговоров, чтобы составить представление о своей следующей цели. Своей фанатичной набожностью Бык собрал вокруг себя изрядное число таких же фанатичных приверженцев. Часть из них стала его личными телохранителями и слугами, другая часть бродила по улицам Кирении, распространяя его поучения. Бык не то что примкнул к тамплиерам, он присосался к ним, как пиявка. Его преданность Бушару была почти столь же фанатичной и ревностной. Кантарский замок стал персональной крепостью Быка. Скорее всего, это был подарок тамплиеров. Говорили, что бóльшую часть времени он проводит в молитвах, уединяясь в молельне замка.

Там Альтаир и рассчитывал его найти.

Передвигаясь по крепости, он вдоволь насмотрелся и на фанатиков, и на тамплиерских солдат. Люди Быка ничем не отличались от любых других фанатиков: дерганые, с выпученными глазами и безудержной преданностью их кумиру. Солдаты смотрели на них с нескрываемым презрением. Эти несли караул по двое и считали ниже своего достоинства быть расквартированными в замке. Спрятавшись в какой-то нише, Альтаир слушал, как один караульный жаловался своему напарнику:

– И почему тамплиеры терпят этого безумца? Бык и стадо его приверженцев куда опаснее здешних киприотов.