Это вторая версия.

Башня была сооружена в 1491 году в период княжения Ивана III архитектором Пьетро Антонио Солари, о чём свидетельствуют белокаменные плиты с памятными надписями, установленные на самой башне со стороны Кремля.

При постройке башня была приблизительно вдвое ниже. В 1624–1625 годах русский архитектор Бажен Огурцов и английский мастер Христофор Галовей возвели над башней многоярусный верх, заканчивающийся каменным шатром.

Значит, о Фроловских воротах или о Фроловской стрельнице мы знаем с 1491 года.

Вторые ворота, упомянутые в «Сказании», – Никольские ворота.

Никольская башня с проездными воротами была названа еще в древности по имени иконы Николая Чудотворца, помещенной в белокаменной раме над воротами отводной стрельницы со стороны Красной площади. Это древнее изображение в белокаменной раме также дошло до наших дней.

Это первая версия.

Название башни было также связано с Никольской улицей, отходящей от башни в северном направлении, на которой находился монастырь с церковью Николы Старого (на месте нынешнего здания Историко-архивного института). Через Никольские ворота проезжали в Кремль к боярским и монастырским подворьям, занимавшим северо-восточную часть Кремля.

Это вторая версия.

Но мы уже говорили, что улица эта называлась Сретенкой по Сретенскому монастырю. И ворота назывались Сретенскими.

До недавнего времени считалось, что монастырь был основан на том месте, где находится ныне. В 1984 году М. М. Сухман высказал гипотезу, что монастырь первоначально находился в районе Сретенских (Никольских) ворот Китай-города и был перенесен оттуда в связи со строительством Китайгородской стены.

Построены Никольские ворота в 1491 году по проекту итальянского архитектора Пьетро Антонио Солари.

Подведем итог по Никольским воротам. Известны они с 1491 года, да и то как Сретенские.

Третьи ворота из «Сказания» – это Константино-Еленинские ворота.

Название Константино-Еленинской башни и проездных ворот в ней связано с церковью Константина и Елены, находившейся в Кремле недалеко от башни. Раньше ворота назывались Тимофеевскими – по имени воеводы Дмитрия Донского. В XVII веке ворота были заложены. Башня и отводная стрельница стали использоваться под тюрьму. В XVIII веке отводную стрельницу разобрали, а впоследствии, при планировке Васильевского спуска к Москве-реке, были засыпаны и ров перед башней, и нижняя часть башни с воротами. Верхняя часть воротной арки с нишей для надвратной иконы и сейчас видна на фасаде башни.

Возведена башня Пьетро Антонио Солари в 1490 году на месте Тимофеевских ворот белокаменного Кремля 1366–1368 годов. Название свое башня получила от располагавшейся неподалеку в Кремле церкви Константина и Елены.

Церковь святых Константина и Елены – церковь, существовавшая в Московском Кремле рядом с Константино-Еленинской башней. Уничтожена в 1928 году.

Впервые церковь упоминается в летописном сообщении о пожаре 1470 года.

Тимофеевскими эти ворота назвали по имени Тимофея Вельяминова – героя Куликовской битвы, потому как здесь, на посаде, современном Васильевском спуске, ему был выделен надел за его подвиги.

Значит, ранее 1470 года ворота быть Константино-Еленинскими не могли.

Кроме этих ворот проездными были следующие ворота.

Название Троицких ворот связано с располагавшимся в Кремле неподалеку Троицким подворьем. До XVII века ворота, как и башня, назывались то Куретными, то Ризположенскими, то Знаменскими, то Богоявленскими. Название Троицких закрепилось за ними с 1658 года. Эти ворота служили для проезда к патриаршему двору и женской половине царского дворца, хоромам цариц и царевен.

Все хозяйственное снабжение Кремля и вход на великокняжеский двор осуществлялись через Боровицкие ворота. Около них находился великокняжеский двор, а у кремлевской стены, обращенной к реке Неглинной, располагались кормовой, житный и конюшенный дворы. В XVII веке башню переименовали в Предтеченскую, но это название за ней не укрепилось.

Тайницкая башня на берегу Москвы-реки и ворота в ней получили название от тайника-колодца, бывшего в башне. Ворота башни использовались только для проезда к Москве-реке и прохождения крестного хода на водосвятие.

В семидесятые годы XVIII века Тайницкую башню разобрали в связи с начавшейся постройкой Большого Кремлевского дворца по проекту В. И. Баженова. По прекращении строительства башню восстановили заново, но без отводной стрельницы. В 1862 году по проекту художника А. С. Кампиони к башне была пристроена отводная стрельница, завершавшаяся зубцами и специальной платформой внутри, на которой устанавливались пушки для стрельбы в праздничные дни. В 1930 году стрельницу разобрали, а ворота заложили. Арка ворот, заложенная кирпичом, и сейчас хорошо видна на фасаде башни со стороны Москвы-реки.

Остальные башни Кремля были глухими, то есть непроездными, и название их иногда менялось в зависимости от назначения, использования и от появлявшихся за ними в Кремле зданий.

Таким образом, при рассмотрении ВСЕХ проездных башен Кремля мы пришли к выводу, что упоминаемых в «Сказании о Мамаевом побоище» Фроловских, Никольских и Константино-Еленинских во время Куликовской битвы, то есть в 1380 году, быть просто не могло. Впрочем, как и других проездных ворот Кремля тоже.

Так откуда же взялась уверенность у специалистов историков в подлинности литературного вымысла?

А из работ доктора исторических наук (1945), профессора, лауреата Сталинской премии (1952) Николая Николаевича Воронина. Особенно из его статьи «Московский Кремль (1156–1367 годы)», опубликованной в 1958 году в сборнике «Материалы и исследования по археологии СССР, № 77 (Метательная артиллерия и оборонительные сооружения)».

Приведем здесь только выводы.

«Приведенные расчетные данные по Московскому кремлю, при всей своей относительности, дают ясное представление о широких материальных возможностях Москвы и, главное, о количестве строительных кадров, обеспечивших „скоростную“ реализацию огромной инженерно-архитектурной программы. Для постройки кремля, действительно, „отовсюду собраны были во множестве мастера каменного дела“.

На обширной военно-инженерной работе, проводившейся московским правительством, несомненно, выросли очень значительные кадры крепостных зодчих, горододельцев. Ими очень дорожили, стремясь при военных столкновениях забирать у противника этих мастеров. По крайней мере, несколько позже сын Донского Василий I в договоре с князем Владимиром Серпуховским (около 1390 года) оговаривал: „А кого собе вымемь огородников и мастеров, и мне князю великому з братьею два жеребья, а тобе, брате, того треть“».

Цитируем далее. «Что касается рядовой рабочей силы и транспортных средств, то они, конечно, мобилизовались обычным путем – сгоном феодально-зависимых крестьян. Вспомним, что „городовое дело“ в Новгороде осуществлялось крестьянством волостей „елико их есть во всей Новгородской земли и области, а Новгородские люди толико кто пригожь с торговых с рядов нарядчики были“; в 1430 году „пригон был крестианом к Новугороду, город ставити, а покручал четвертый пятого…“. В Москве дело обстояло, наверное, так же».