Мне нужен был совок для угля. Я не мог рисковать, хватая тварь голыми руками, – я повернулся к камину, чтобы взять совок…

Но слизняк уже не лежал на полу – он оседлал Пирата. Кот застыл на месте, широко расставив лапы, а слизняк копошился, устраиваясь у него на загривке.

Возможно, все обернулось бы лучше, задержись я еще на несколько секунд. Возможно, слизняк, устроившись на Пирате, сбежал бы на улицу. Я бы не стал преследовать его в темноте. Думаю, не стал бы. Но я прыгнул на Пирата и, падая, успел схватить его за задние лапы, когда он, повинуясь воле титанца, сделал первое движение.

Хватать взбесившегося кота голыми руками по меньшей мере безрассудно, а удержать, если им управляет паразит, просто невозможно… Я спешил к камину, и на каждом шагу он рвал зубами и когтями мои руки.

На этот раз я все сделал правильно. Несмотря на вой и яростное сопротивление Пирата, я повернул его спиной к раскаленным углям и сунул в камин. Пламя охватило его шерсть и мои руки, но я держался до тех пор, пока слизняк не свалился прямо в огонь. Тогда я вытащил Пирата и положил на пол. Он больше не сопротивлялся. Я загасил тлеющую шерсть и вернулся к Мэри.

Она все еще была без сознания. Я присел на корточки рядом с ней и заплакал.

* * *

За час я сделал для Мэри все, что мог. Слева волосы сгорели у нее начисто, плечи и шея были в ожогах. Однако пульс бился сильно, а дышала она пусть часто и неглубоко, но ровно, и я был уверен, что она не потеряла слишком много жидкости. Я забинтовал ее ожоги – на всякий случай я держу в хижине полную аптечку – и ввел снотворное. Теперь у меня было время заняться Пиратом.

Он лежал на полу там, где я его оставил, и выглядел ужасно. Ему досталось гораздо больше, чем Мэри, и еще, возможно, у него обгорели легкие. Я думал, он уже мертв, но, когда я тронул его рукой, Пират поднял голову.

– Извини, дружок, – прошептал я, и он вроде бы тихо мяукнул в ответ.

Я сделал для него то же, что для Мэри, только снотворное вводить побоялся. После этого я пошел в ванную и осмотрел себя.

Ухо уже не кровоточило, и я решил пока его не трогать. Когда-нибудь, когда у меня будет время, его надо будет восстановить. Но руки… Я сунул их под горячую воду, заорал, затем высушил под струей воздуха, что тоже оказалось очень больно. Забинтовать их я все равно не сумел бы, да и не хотелось: наверняка придется еще что-то делать.

В конце концов я вылил по унции крема от ожогов в две пластиковые перчатки и надел их на руки. В креме содержалось обезболивающее, и в общем стало терпимо. Я подошел к стереофону и позвонил местному врачу. Подробно и грамотно объяснил, что случилось, что я сделал сам, и попросил подъехать.

– Ночью? – спросил он. – Вы, должно быть, шутите.

Я сказал, что мне совсем не до шуток.

– Это невозможно. Ваш случай уже четвертый в округе, и ночью здесь никто не выходит на улицу. Сейчас вы сделали все, что было возможно. Завтра с утра я первым делом заеду и осмотрю вашу жену.

Я посоветовал ему катиться к дьяволу, прямо с утра, и отключился.

* * *

В первом часу ночи Пират умер. Я похоронил его сразу же – чтобы Мэри не видела, в каком он виде. Руки от лопаты болели нещадно, но яма для него нужна была совсем небольшая. Я постоял немного над могилой, попрощался и пошел в дом. Мэри тихо спала. Придвинув кресло к кровати, я сел дежурить.

Старался не заснуть, но несколько раз, кажется, проваливался в полудрему. В общем, не помню.

Под утро Мэри начала ворочаться и стонать. Я обнял ее и зашептал:

– Я здесь, родная, здесь. Все в порядке. Сэм с тобой.

Она открыла глаза, и в них мелькнул уже знакомый мне ужас. Затем она увидела меня и успокоилась.

– Сэм! Мне такой жуткий сон приснился!

– Все уже в порядке.

– А почему ты в перчатках? – Мэри вдруг заметила на себе бинты; что-то в ее лице дрогнуло, и она все поняла. – Это был не сон!

– Нет, родная, не сон. Но ты не бойся. Я его убил.

– Убил? Ты уверен, что он мертв?

– Абсолютно.

В доме все еще воняло дохлым слизняком.

– Ох!.. Иди ко мне, Сэм. Обними меня крепко-крепко.

– Тебе будет больно.

– Все равно обними!

Я обнял ее, стараясь не касаться ожогов, но Мэри их как будто и не замечала. Спустя какое-то время она перестала дрожать.

– Извини, дорогой. Я всего лишь слабая женщина.

– Ну что ты! Видела бы ты, в каком я был виде, когда меня спасли от паразита.

– Я видела. Но ты должен рассказать мне, что случилось. Я помню, как ты запихивал меня спиной в камин, и это все.

– Извини, Мэри, другого выхода не было. Я хотел снять паразита, а иначе никак не получалось!

Она встряхнула меня за плечи – теперь пришла ее очередь утешать меня.

– Я знаю, Сэм, знаю, дорогой. И очень тебе благодарна за то, что ты сделал. От всего сердца благодарна. Ты снова меня спас.

Мы оба немного поплакали. Наконец я справился с собой, шмыгнул носом и продолжил:

– Ты не ответила, когда я тебя позвал. Я вышел в гостиную и там увидел тебя.

– Да, помню. Я так сопротивлялась!

– Я знаю – ты пыталась уйти, – сказал я, глядя ей в глаза. – Но как тебе это удалось? Когда паразит на спине, это конец, с ним невозможно справиться.

– Да, мне не удалось – но я старалась изо всех сил.

Эта загадка так и осталась загадкой. Как бы то ни было, Мэри сумела воспротивиться воле паразита, что было невозможно, – я знал это по собственному опыту. Правда, в конце концов она уступила, но теперь я знал, что моя жена крепче и сильнее меня самого, несмотря на все эти дивные округлости и зашкаливающую женственность.

Я смутно догадывался, что, если бы она не сдерживала паразита, пусть даже самую малость, я бы с ним не справился, поскольку не мог драться с Мэри в полную силу.

– Надо было, конечно, взять фонарь, – продолжила она, – но знаешь, Сэм, мне и в голову не пришло, что здесь тоже опасно.

Я кивнул. Мне тоже казалось, что здесь, в горах, нам ничто не угрожает, как под одеялом или в крепких объятиях.

– Пират прибежал ко мне сразу же. Но я не видела этой твари, пока не протянула руку его погладить и не коснулась ее, а потом уже было поздно. – Мэри вдруг приподнялась на локте. – А где Пират, Сэм? С ним ничего не случилось? Позови его.

Пришлось рассказать. Она выслушала меня с застывшим лицом, кивнула и больше никогда о нем не заговаривала. Я же решил сменить тему:

– Ну, раз уж ты проснулась, я приготовлю тебе завтрак.

– Не уходи!