– Ничего особенного, – в это время раздался спокойный голос Арданэллира. После чего этот непрошибаемый тип перевел взгляд на меня и добавил: – Инга, не отвлекайся. Закончи уже.

Талисия резко развернулась и стрелой вылетела из покоев, громко хлопнув дверью.

– Н-да, – глядя ей вслед, выдавила я. – Неловко вышло. Тебе теперь объясняться с ней придется.

– С чего ты взяла? – Арданэллир приподнял бровь.

А я от такого вопроса окончательно растерялась.

– Э-э, как с чего? Вы ведь… в общем, мне утром показалось, вы вроде как близки…

– Талисия – моя любовница, – равнодушно подтвердил он. – И что?

На мгновение стало неприятно. Хотя вроде и до слов Арданэллира об этом догадывалась, но все равно.

– Как – что? – я постаралась сохранить спокойную интонацию. – Она ведь обиделась. И убежала.

– Как убежала, так и прибежит, когда позову.

– Да? Значит, у нее совсем гордость и самоуважение отсутствуют. Если бы я обиделась, то не пришла бы, – нейтрально сообщила я, возвращаясь к рисованию. – Тем более с таким отношением.

В ответ послышался сухой смешок, и мне сообщили:

– Инга, для девушек статус и возможное удачное замужество имеют куда большее значение, чем какие-то обиды или неуместная гордость.

Я скривилась.

– Толку от титулов и статусов, если в ответ получаешь такую черствость? Хотя вы, дэйнатары, к этому привычные. А для меня даже поведение принца Бернарда и то выглядит более заманчивым. Он хоть на цветы не скупился… И почему я, спрашивается, в Полуночном замке не осталась?

Я размышляла вслух, в то время когда большая часть сознания была занята перерисовыванием татуировки. Единственное, что заметила, – затвердевшие под моими руками мышцы. Но должного внимания этому не уделила, радуясь лишь, что стало легче чертить.

– Соскучилась по Бернарду, значит? – невыразительно процедил Арданэллир. – Мне казалось, ты усвоила, что от него лучше держаться как можно дальше. Или уже не боишься?

– Не боюсь, – по инерции кивнула я и отстраненно пробормотала: – Чего его бояться, если Калионг уже сказал, что поможет?

И тут же охнула, оказавшись в руках резко севшего дэйнатара. Листок с изображением татуировки улетел куда-то на пол, выбитый из руки карандаш тоже.

– Ты разговаривала с Калионгом? Когда? О чем? – Арданэллир был напряжен как струна. Горячие пальцы буквально стиснули мои плечи.

– Ну, это было на следующее утро после того, как… Бернард меня целовал, – нехотя призналась я. – И, в общем, Калионг спрашивал, нужен ли мне принц.

– Что-о?!

Такого изумления на лице дэйнатара я не видела, кажется, даже в первый день знакомства, когда в отдыхальне объявила во всеуслышание, что якобы его наняла.

– Чему ты удивляешься? В конце концов, сам говорил: для девушек главное – статус и выгодное замужество, – не удержалась я от язвительного напоминания.

– И это обязательно должен быть са-ариин? – сквозь зубы процедил Арданэллир.

– А почему нет, если он станет неопасен? Разве у меня большой выбор? Кроме него рядом со мной только ты! – ляпнула я в запале.

И только заметив вспыхнувшие опасной ртутью глаза, поняла всю двусмысленность и неоднозначность последней фразы.

«Так. Надо убираться отсюда, и как можно быстрее, – мелькнула мысль. – Пока не наговорила еще чего-нибудь крайне опрометчивого и глупого».

– Знаешь, я, наверное, пойду, – нервно пробормотала я и попыталась отстраниться.

Однако Арданэллир не пошевелился. Только сухо отметил:

– Ты не дорисовала.

– Завтра дорисую. Или послезавтра. – Татуировки, даже божественные, на данный момент меня как-то резко перестали интересовать. – И вообще, там тебя массаж ждет с ванной и развлекательной программой.

– Инга, ты так реагируешь, словно ревнуешь.

От его слов и резкого, желчного тона у меня аж кровь к щекам прилила.

– Ревную? К постельной грелке, которая абсолютно бесправна? – выдохнула я.

И получила в ответ кривую, издевательскую улыбку.

– То есть тебя только бесправие возмущает? Будь у Талисии какие-то права, ты бы согласилась оказаться на ее месте?

Чувствовалось, что сказано это было специально, чтобы поддеть. Что Арданэллир раздражен не меньше меня и явно хочет разругаться.

И я бы с удовольствием! Но, едва открыв рот, вдруг совершенно не вовремя осознала, что сижу на кровати почти вплотную прижатая к полуобнаженному мужчине. И какому мужчине! Теперь, когда азарт охоты на татуировку спал, я, наконец, оценила и мышцы, и торс и…

В горле как-то разом пересохло, а воздуха стало не хватать. Организм, несколько лет соблюдавший вынужденное целомудрие, буквально взбунтовался.

Однако вопрос по-прежнему требовал ответа, и я невольно облизнула пересохшие губы. После чего собрала остатки решимости и выдавила:

– Н-нет.

– Врешь, – внезапно хриплым голосом проговорил Ардан мне прямо на ухо.

Миг, и я оказалась прижатой к кровати, буквально втиснутой в нее жарким телом, ощущая мускулы, перекатывающиеся под кожей мужчины. Но вместо того чтобы возмутиться, что нисколечко не вру, я неожиданно даже для себя зарылась обеими руками в шелковистые снежные волосы и притянула голову Арданэллира еще ближе. Мое тело однозначно дало понять даже мне – вру, и еще как!

А в следующую секунду его губы, оставив обжигающе чувственную дорожку на шее, впились в мои. Заставляя ловить невероятное наслаждение от острых, жалящих поцелуев, переходящих в глубокие и жадные, и самой требовать большего.

Глухо застонав, я невольно изогнулась дугой, прижимаясь к нему сильнее. Мне было мало поцелуев. Сейчас я хотела этого мужчину всего, целиком и полностью, и не собиралась врать, что это не так. К тому же – бесполезно. Меня бы и не послушали.

Арданэллир буквально срывал с меня одежду, опаляя поцелуями плечи, шею, грудь. А я могла лишь беспомощно стонать под этим яростным натиском, впиваясь ногтями в его спину. Причем убирать мои руки Ардан и не собирался, кажется, получая от этого удовольствие, едва ли не большее, чем я сама.

Он полностью и бесповоротно подчинил меня, приподнимая мои бедра и раскрывая их навстречу себе. Проникая мощными, уверенными движениями и доводя до полного исступления. Заставляя принимать его все глубже и шептать, стонать, кричать одно единственное имя. Его имя.

И, слыша учащенно бьющееся сердце и неровное дыхание, парить, окончательно терять себя и сгорать во вспышке сверхновой.

Когда безумие схлынуло, Арданэллир устроился рядом и, обняв меня, переместил к себе на плечо. Прикрыв глаза, я кожей впитывала его тепло, погружаясь в непривычную расслабленную негу.