потрясающего аромата начинает кружиться голова, и я протягиваю руки к заветной мечте, но не тут-то было. Копчёная тушка вскакивает на костяные ножки и удирает прочь.

– Стой! Ты куда?! Ты моя, курица! Ты жареная! Как смеешь убегать?! – и несусь следом за драпающим ужином. – Стоять, я сказала! Куры-гриль не могут бегать! – я орала что есть мочи, только голоса своего почти не слышала. Из горла вырывалось лишь какое-то карканье. Жареная птичка резко сменила направление и запрыгала прямо к морю – я за ней. Расправив куцые крылышки, она подскочила и бухнулась в воду. Холодные капли брызнули на лицо, и я проснулась.

На меня смотрела тёмно-серая зеленоглазая морда.

– И снова здравствуйте, – мой голос, действительно, был хриплым, и слова застревали на полпути. – Что? Соскучился?

Я привстала. Пахло жареным мясом.

– Есть будеш-ш-шь? – прошипел ангалин.

Второй раз повторять ему не пришлось. Я мешком вывалилась из лодки и на четвереньках быстренько поползла к небольшому костерку. На угольях запекалась рыба, а рядом на округлых листьях дымился нанизанный на палочки шашлык! И хотя глотать было трудно, горло словно перетянули ремнями, с двумя порциями я разделалась за несколько минут. По вкусу это была какая-то птица, но точно не берусь утверждать. Горячее мясо! Вот что главное! И вкусное-е-е…

Ангалин пристроился рядом и, держа в хвосторуке мой кинжал, выковыривал что-то из угольков. Я оглядела полянку. Мои мешки валялись на земле, полностью распотрошённые. «Вот наглец! Даже в моих пожитках успел покопаться. Как бы золотишко не спёр…» Про падкость ангалинов до золота я была уже наслышана. К ноге подкатилось несколько крупных обугленных шариков. Я оторвалась от трапезы. Это были местные корнеплоды, по вкусу очень похожие на картошку, только цвет у них внутри был ярко-оранжевый, как у тыквы. Местные называли их «ваттаха», что значило питательный корень. Но про себя я именовала этот овощ «тыквокартошкой». Я глянула на ящера, он продолжал ковыряться в углях и на меня не смотрел.

Вскоре сытым хомяком я привалилась к ближайшему стволу, подставила лицо дневному свету и прикрыла глаза. В желудке было тепло и уютно. Тело согрелось и блаженно расслабилось. Послышался шорох, и я приоткрыла один глаз. Ангалин сидел рядом.

– Спасибо… Было очень вкусно. Не думала, что ангалины умеют разводить огонь и готовить человеческую еду.

Он наклонил голову так, как это иногда делают собаки, слушая хозяина, и произнёс:

– Мы многое умеем… Только люди об этом не з-з-знают… Нам нуж-ж-жно поговорить… – мне показалось, что в его шипении промелькнули извиняющиеся нотки.

– Говори, я слушаю… – и судорожно сглотнула. В горле будто застряла куча камней. – А то мне пока трудновато…

Он глубоко вздохнул, светлая широкая грудь значительно расширилась, развернулся и пошёл к воде. Вскоре пришлёпал, держа в пасти яркие, красно-зелёные листья, которые принялся усиленно жевать. Потом залез в мешок, достал старую потрёпанную рубаху, одну из тех, в которой я убегала из леса, и оторвал от неё длинный кусок. «Распоряжается, как будто это его… Хоть бы разрешения спросил, что ли?» Передними лапами и хвостом он расправил кусок ткани, выплюнул на неё пережёванную массу и сложил в две половинки, а потом протянул мне:

– Обмотай ш-ш-шею, это помож-ж-жет… С-с-синяки быстрее с-с-сойдут и говорить будет легч-ч-че…

Не говоря ни слова, я сделала так, как он сказал. Сначала было неприятно, когда пропитанная слизью тряпка коснулась кожи, но вскоре я почувствовала прохладу, как от мази с ментолом. И правда, полегчало… Ящер подобрался поближе и сказал:

– Я хотел с-с-сказать с-с-спасибо за то, что ты с-с-сделала для меня… там, в Маргос-с-се… Никто бы так не поступил. Тем более женщ-щ-щина. Ты из-з-збавила меня не просто от с-с-смерти, а от величайш-ш-шего поз-з-зора, от каз-з-зни… Для ангалина нет хуже учас-с-сти, чем умереть от руки палача… – и опустил голову в низком поклоне. Я ничего не успела сказать в ответ, как он продолжил:

– Когда ты с-с-сказала, что тебе надоела эта планета, то ч-ч-что имела в виду?

Его крупная продолговатая голова находилась напротив моего лица, изумительные зелёные глаза смотрели с любопытством и, как мне показалось, вся его поза выражала сильную заинтересованность.

– А то и имела… Я на Окатане уже больше шести месяцев… Хожу, брожу туда-сюда… Очень хочу вернуться домой, но не знаю, как это сделать и возможно ли вообще…

Какой резон скрывать от ангалина правду? Он не человек и вряд ли кому-то из людей про меня расскажет. А поделиться с кем-то давно хотелось. Я всё надеялась, что расскажу всю правду о себе Дайку, но, похоже, мы ещё нескоро свидимся, так почему бы не поговорить с ангалином… Может, станет легче?

– А где твой дом? – последовал вопрос.

– Там где-то… – я показала пальцем в небо.

Ангалин задрал голову:

– Там небо.

– Ну да, небо. Только далеко-далеко, настолько, что и представить нельзя, есть звезда, которая называется Солнце, и вокруг неё вращается планета под названием Земля. Там и есть мой дом…

Ящер посмотрел на меня, потом вверх, потом опять на меня:

– Значит, ты с неба с-с-свалилас-с-сь?

– Ну… Можно, наверно, и так сказать.

Он хмыкнул, ну совсем как человек, и улыбнулся одной половиной клыкастой пасти:

– Врёш-ш-шь…

– Твоё дело – верить или нет… Но ты первый, кому я говорю чистую правду. Понимаю, что поверить очень сложно, почти невозможно, но это так.

– А разве мир может вращ-щ-щаться вокруг звез-з-зды? Это звёз-з-зды бегают по небу…

Теперь пришла моя очередь хмыкать:

– У тебя древнее и ненаучное представление об окружающем мире. Планеты вращаются вокруг звёзд, а не наоборот.

Он задумался:

– Ты говориш-ш-шь почти как мой прадед.

– Вот как?!

– Когда я был совс-с-сем маленьким, он много расс-с-сказывал мне про з-з-звёзды. Я мало что помню, но что-то похожее точно было.

– Ну вот… Я не вру.

– А как именно ты с-с-сюда попала?

– Вот это и есть главная загадка. Я и сама толком не понимаю…

И как могла я рассказала про аварию, яму и про жизнь в лесу. Показала свои шрамы, которые ящер очень внимательно рассмотрел, качая чешуйчатой головой. Рассказала, что у меня нет родовой метки, в отличие от местного населения, и показала лохмотья своей земной одежды. Также поведала о Дайке и про золотую банду, оказалось, что ангалин тоже о них слышал. Когда же, хрипя от напряжения, дошла до побега по чёрному туннелю, ящер взвился в прыжке:

– Это же проходы наш-ш-ших предков, великих ангов! Они строили Храмы и такие туннели!

– Ну, наверно… Тебе лучше знать… – говорить я уже не могла, только хрипеть, и закашлялась.

Ящер подобрался совсем