— Сделай с волосами, что можешь, Флори, — сказала Сара, ничуть не волнуясь.

Она взглянула в зеркало и увидела, что оттуда на нее смотрит незнакомка.

Ее глаза были распахнуты и совсем не красные. Щеки слегка порозовели, а губы… словом, они выглядели так, будто их часто целовали. Возможно, они немного припухли, но эффект был очарователен. Цвет лица из пепельного стал кремовым, блестящие волосы Флори уложила в чудесную прическу.

Как странно. Страсть сделала ее красивой.

Она повязала передник — Флори каждое утро приносила свежий, — взяла свой журнал и занялась работой.

Идя по крылу, в котором находились герцогские покои, Сара заглянула в коридор, только чтобы убедиться, что ковер в порядке, а канделябры недавно вычищены. Если ее взгляд случайно падал на двери, то она видела, что медные ручки начищены и отполированы.

Она не стала заглядывать в герцогские покои, и без того зная, где Дуглас.

Алмазы захватили его внимание, как Дуглас захватил ее.

По дороге в кабинет управляющего она отмечала про себя, что нужно обсудить с мистером Бичером, и сообразила, что не делала этого со дня смерти матери.

Осознание этого сначала приходило медленно, а потом захлестнуло наводнением. Две недели прошли. Две недели, и все это время Чейвенсуорт существовал без нее. И слуги не толпились у ее дверей, чтобы получить указания. Никто не шептал Флори: «Когда она проснется? Нам нужен ее ответ». Никто, казалось, не знал или не замечал, что она возвратилась из Шотландии, и все же в Чейвенсуорте все работало как хорошие часы.

Сара прижала журнал к груди и всю дорогу до кабинета управляющего пыталась определить, гордость она испытывает или обиду.

Постучав в дверь Джереми Бичера, она решила, что так и не определилась, и когда управляющий откликнулся, вошла в кабинет с улыбкой на лице.

Джереми встал и протянул ей большую бухгалтерскую книгу.

— Доброе утро, леди Сара. Как прошла ваша поездка в Шотландию?

— Интересно, — ответила она, надеясь, что этим тема Шотландии исчерпана. Она положила свой журнал на стол и обеими руками взяла бухгалтерскую книгу.

У мистера Бичера превосходное чутье. Он больше не упомянул Шотландию, но то, что сказал он, действительно удивило Сару.

— Я провел квартальную инвентаризацию, леди Сара. И как вы увидите в книге, миссис Уильямс тоже. Я получил отчет от домашних ферм, и это тоже включено сюда.

— Вы сделали все это, когда я была в Шотландии? — поразилась она.

— Да, леди Сара, с помощью моего помощника.

— Помощника? — нахмурилась она.

Он кивнул.

— Я взял одного из лакеев, леди Сара. Отличный парень, у него есть голова на плечах, прекрасно считает и читает лучше других.

Пока Сара переваривала эту потрясающую информацию, управляющий продолжал:

— Это было распоряжение мистера Эстона, леди Сара. Должен признать, я сначала сомневался. Но это оказалось удачей.

— Да?

— Мистер Эстон ясно дал понять, что каждый из нас отвечает за свой участок и что с вами нужно консультироваться, только когда Чейвенсуорт в опасности.

— Да?

Он кивнул.

— Позвольте сказать вам, леди Сара, что ваше доверие произвело замечательный, благотворный эффект. И возобновление «подарка Хенли» — это великодушный жест.

— Да?

Боже милостивый, неужели она обречена постоянно задавать этот дурацкий вопрос?

— Мистер Эстон дал мне понять, что традиция будет восстановлена. — Легкое облачко набежало на его сияющее лицо.

— Конечно, — сказала Сара.

Ярко улыбнувшись Джереми Бичеру, она взяла свой журнал и собралась уходить, но вспомнила о манерах.

— Спасибо, мистер Бичер. Если у меня будут вопросы, я вас вызову.

— Конечно, леди Сара, — поклонился управляющий.

Сара вышла из его кабинета с желанием сбежать. Вместо того чтобы вернуться той же дорогой, она спустилась по спрятанной за фальшивой стеной лестнице в портик, который вел к саду.

До болезни мама имела обыкновение проводить утро здесь, ухаживая за розами, которые так любила. Сара села на скамью у цветущих кустов. Солнце грело голову. Она не помнила названия роз, но почти слышала голос матери. «Ты всегда должна заботиться о тех, кто не может позаботиться о себе, дорогая. Сильный должен защитить слабого».

Кто защищал Морну? И если уж на то пошло, о ком она говорила? Она считала себя сильной? Достаточно сильной, чтобы игнорировать родных, взывавших к ней? Многое, что Сара считала реальным, было таковым только с определенной точки зрения. Стоит отойти назад или в сторону, и появляется другая картина. Воспоминания о матери, собственная нужность Чейвенсуорту, замужество, благопристойность — все это изменилось за последние недели. Основы ее жизни были поколеблены, как будто все, что она знала, больше не было определенным и незыблемым.

Сара встала и пошла по дорожке, кивнув садовнику. В лучшие времена их было двенадцать, но в прошлом году они смогли позволить себе только четырех. Все они были перегружены работой, и Сара порой жалела о необходимости экономить, особенно теперь, когда нужно подрезать самшиты и пересадить кусты роз.

Она сильнее сжала журнал. Люди не всегда таковы, как кажутся. Взять, например, ее мать. Кто бы мог подумать, что благопристойная герцогиня Херридж имела внебрачного ребенка? Хотя в этой ситуации не было ничего диковинного, казалось, что добропорядочная Морна не из таких женщин. Но Шотландия открыла Саре, что она не так уж хорошо знала свою мать.

Вдруг она поняла, что ей ничего не нужно делать. В следующие несколько часов у нее нет никаких обязанностей, никаких встреч. Впервые за долгое время она вольна делать, что пожелает, и обязана этим Дугласу.

Выйдя из сада, она направилась к своему любимому месту в Чейвенсуорте, к высокому раскидистому дубу на небольшом холме. Здесь сформировались ее самые ранние воспоминания о матери. И не счесть сколько раз, прислонившись к дубу, слушала она, как мать читает «Айвенго» или другие свои любимые книги.

Долгие годы она ходила по пятам за матерью, когда Морна занималась Чейвенсуортом. У Сары был собственный набор ключей от незначительных замков. Они с матерью говорили о необходимых вещах: свечах и масляных лампах, сапожной ваксе и ливреях, рецептах пасты для полировки мебели и серебра. Они редко говорили о прошлом Морны или, если уж на то пошло, о будущем Сары. Хотя это и правильно, что мать сделала ее детство волшебным, повествуя о рыцарях, принцессах и драконах, но Саре вдруг пришло в голову, что мать больше рассказывала ей истории, чем просто разговаривала.

Какие тайны она скрывала с таким умением?

Теперь этого не узнать.

Сара расправила юбки, расположив их вокруг себя почти безупречным кругом. Открыв журнал, она вытащила из кармана карандаш и начала писать.