людей, поскольку в таком случае деятельность парализуется бессмысленностью и ничтожностью собственной жизни и того, чем она наполнена, перед ликом вечности.

И сейчас он лёжа теоретизировал о бренности бытия, ни разу не применив это суждение лично к себе. Аркадий думал о сегодняшних впечатлениях и понимал, что от авторов увиденных им поделок не останется ничего кроме последних, то есть не останется совсем ничего, но не распространял свои выводы на собственные произведения, бессознательно считая себя особенным, не подверженным тлену, бесконечным, поскольку вне своего восприятия он себя не осознавал. Молодой человек закрывал глаза и пытался представить отсутствие всех вещей, но голову наполняли случайные образы, голоса, видения, из-за которых производимая попытка становилась актом воли, то есть чем-то живым и деятельным. Потом он старался конкретизировать для себя образ смерти в потере какого-нибудь родственника или друга, растравляя душу поверхностной печалью и неумолимо чувствуя искусственность сего занятия. Единственным реальным оказался его бессознательный страх перед неизведанным, который не могло утолить ни одно знание. Но как есть предел у человеческой жизни, так есть предел и у каждой её части, за столько лет обдумывания темы смерти Аркадий не пришёл ни к какому откровению. Не пришёл он к нему и в этот раз, страх и желание угасают одновременно, и в конце концов в мире не так уж мало интересных вещей.

Сильная независимая личность

Молодой человек отнёсся бы менее серьёзно к словам Подсовалова, узнай, как тот живёт. Пребывай Олег в нужде, безразличие объяснилось бы просто и естественно, однако, поскольку имело место обратное, в его случае просвечивалась некоторая жизненная позиция. Бедность не красит людей, пусть не обязательно уродует, но точно не красит, и дело совершенно не во внешних проявлениях, а в умонастроении, особенно когда люди понимают, чего лишены. Норма непостоянна, она всегда повышается, поскольку всегда хочется чего-то большего, что само по себе весьма примечательно и указывает на определённую «вечную нищету», присущую человеку как таковому. Погоня за горизонтом отнимает много сил, можно сказать, что у большинства она отнимает все силы, однако ощущение достатка не обязательно даёт личности возможность расслабиться. Элементарная боязнь потери, неуверенность в будущем, в том, что сегодня ты можешь себе это позволить, а завтра уже нет, заставляют человека вести причудливый образ жизни «бедного» богача, сознательно лишающего себя вещей, которые не только красят, но порой облагораживают жизнь или являются необходимыми. Возможно, при схожих обстоятельствах у кого-то имеет место иное, но у Олега Подсовалова было именно так.

Он жил с матерью, вырастившей его в одиночку, женат не был, имел друзей, но общался с ними не часто; жил, надо сказать, в собственном загородном доме, что являлось более данью профессии, нежели собственной воли к комфорту. Свой дом мужчина спроектировал сам, сам организовал его постройку (на дачном участке, принадлежавшем матери) и тщательно следил, чтобы никто у него не украл ни кирпича. При его возможностях строение могло бы выйти гораздо обширней и затейливей, однако Олег намеренно не стал их реализовывать из нежелания много тратиться на будущее содержание жилища. Машину он покупал точно также, по нужде, долго отговариваясь тем, что от дома до электрички очень близко, а от вокзала до работы на метро просто рукой подать. Купив же её, не из самых дешёвых именно по соображениям экономичности использования, горько сокрушался, стоя в пробках на въезде в столицу, даже не обратив внимания на то, что помимо сохранения около получаса времени в сравнении с поездкой на общественном транспорте в одну сторону, он сберегал и собственные силы, которые можно употребить более достойным образом.

Но что же можно было разглядеть со стороны? – Успешный человек средних лет, живущий в собственном загородном доме (про мать узнавали не все и не сразу), имеющий неплохую машин, с постоянным хорошим заработком. Женщины охотно и искренне велись на этот букет преимуществ каждая с непоколебимой уверенностью, что именно она его обворожит, и тогда обнаруживалась истинная беднота Подсовалова. Нет, он не был бесчувствен и тем более глуп, он просто боялся мыслей о будущем, поскольку они последовательно вели к пониманию естественного и не такого уж отдалённого окончания жизни, от которого, согласно завещанию второго немецкого философа, Олег «мужественно отвернулся». Это храброе бегство вылилось в не менее отважное уклонение от серьёзных отношений именно потому, что каждый раз необходимо было принимать окончательное, неизменное до конца жизни решение, чего Подсовалов страшился как огня. Посему он постоянно тешил своё самолюбие лёгкими интрижками, всё время состоял в каких-то непонятных связях, а порой и не в одних, более из физиологической потребности нежели душевной склонности, время от времени чувствуя дискомфорт от собственного положения, но будучи не в силах что-либо изменить.

Циниками становятся не по своей воле, по преимуществу, такими людей делают окружающие, их слова и поступки, дурные и направленные непосредственно против другого человека, и степень цинизма определяется тем, сколько зла было причинено личности. Эволюция Олега оказалась не столь непосредственна, никто запредельно дурного ему не делал, холодность и отстранённость являлись его внутренним выбором, сделанным на основании наблюдений и логики, хотя определённый толчок всё-таки имел место. Однажды он полюбил, не вначале, не в конце, уже не будучи юным и неопытным, без иллюзий и буйства чувств, просто из нормальной потребности иметь рядом близкого человека. Они познакомились на работе, она являлась помощником одного из его заказчиков, точнее, заказчиц, руководительницы крупной фирмы, желавшей построить то ли второй, то ли третий особняк загородом, судя по всему, для кого-то из родных, поскольку, обсуждая в офисе общие параметры объекта, женщина постоянно звонила и спрашивала нечто вроде: «а какую хочешь кухню?», «сколько спален?», «гараж внутри или отдельно?» и прочее. После утряски основных формальностей и выбора эскиза проекта, дело передала помощнице, с которой Олег стал часто встречаться. Они виделись у него в офисе и подолгу обсуждали чужое дело (при этом он искренне удивлялся честности собеседницы, ей доверяли не зря), потом он предложил устроить деловой завтрак, и помощница охотно согласилась. Предлог оказался весьма прост: их офисы находились в серьёзном отдалении друг от друга, а выбранный Подсоваловым ресторан располагался ровно посередине, и подобная дипломатичность ей понравилась. Встретившись в первый раз в неофициальной обстановке, они просидели много дольше требуемого для разрешения текущих дел, живо обсуждая интересовавшие их темы, которые к счастью нашлись без труда, в том числе и те места, где обоим довелось побывать в разное время. Под конец Олег чуть было не предложил провести следующий отпуск вместе, но для этого казалось ещё рано.