поскольку мало совершила ошибок, не имея за душой почти ничего. Молодой человек как лист, сорвавшийся с дерева, летит туда, куда гонит его осенний ветер. Подвластный его порывам, он не в состоянии ему противостоять, но вместе с тем перед ним открывается весь мир, и неизвестно, где он найдёт своё пристанище. Однако на том сравнение заканчивается, ведь у молодости впереди жизнь, а у листа – гибель и разложение, в конце концов можно самому избрать путь, будь у тебя на то достаточно сил и знаний, но оторванность, потеря корней всегда присутствует во вступлении во взрослую жизнь. Она же учит отпускать всё плохое, заживлять раны, прощать обиды, отстраняться от дурного и скверного, обретая себя, свою самость, научая мыслить и полагаться на собственные суждения.

Аркадий, будучи по натуре художником, умел видеть мир вокруг и частенько размышлял, кем бы он стал, в кого превратился, будь главные события его жизни иными. Занятие это пустое, что молодой человек прекрасно понимал, но его забавляла игра ума, манипуляция обстоятельствами, порой причудливая и оторванная от реальности, которая производилась им не столько с логической стройностью, сколько с интересом к непосредственным проявлениям её результатов. Начиная с малого, он доходил до главных особенностей, которые определяли его как личность, причудливо переплетая вехи своего развития с деяниями других людей. Правда, ничего сверхъестественного в свои упражнения парень не вкладывал, он не допускал возможности собственного рождения, например, в трущобах Каракаса или пригороде Нью-Йорка, во времена архонтства Перикла или колонизации Марса, оставляя множество констант. Его интересовала именно та конкретная жизнь, которой он жил, какой бы она стала без той или иной мелочи, или не мелочи, что с ним произошла или могла произойти. Даже слова обретали значение, они несли смысл, а значит понимание того, что ранее скрывалось от взора, вследствие чего можно совершать диаметрально противоположные поступки в одних и тех же обстоятельствах. Знание полезно всегда, и чем раньше человек его получает, тем лучше. Если он получает его прежде, чем становится способным действовать, то появляется возможность либо споспешествовать тому благу, что оно несёт, либо оградиться от зла, которое было причинено, а если оградиться не получается, то простить последнее. Вместе с тем Аркадий не чувствовал или, лучше сказать, не осознавал того влияния на его личность, которое производит нынешняя жизнь. После отъезда Маши он будто по инерции продолжал посещать светские мероприятия, не задумываясь, зачем они ему нужны. Но ведь он должен был ими тяготиться! Да, молодой человек делал шаги в противоположном направлении, он становился тем, кем хотел быть, однако его жизнь оказалась пуста и бездеятельна, и Аркадий походя наполнял её, лишь бы не остановиться. Завышенные ожидания и заниженная требовательность к молодости сыграли свою неприглядную роль, но, на самом деле, проблема была гораздо поверхностней. Не испытывая недостатка ни в свободном времени, ни в средствах, Аркадий реализовывал мечту своего отца о беззаботном существовании, которая крылась за размытой формулировкой о зарабатывании денег.

Впрочем, времени прошло немного, и делать выводы казалось преждевременным.

Искусственный досуг

Но речь даже не о том. Несколько раз ему посчастливилось общаться с людьми, которые произвели на него благоприятное впечатление. Случалось это неожиданно и естественно, на псевдоинтеллектуальных мероприятиях вроде открытия выставки современного художника или кинопремьеры, в нужный момент Аркадий не пасовал и не смущался, поскольку, повторимся, имел о себе высокое мнение и получил хорошее образование, способное заинтересовать другого интеллигентного человека. За четыре месяца парню довелось повидать многих из рисующей братии, и на очередной ярмарке поделок, он, научившись скучно прохаживаться между ними с видом художественного критика, повстречал одного из тех людей, которых редко встретишь в столь унылом месте.

Аркадий стоял, никого не трогая, и наблюдал, как стальные прутики, собранные в хитрый механизм, качаются из стороны в сторону без остановки.

– Извините, молодой человек, но у меня создалось впечатление, что, любуясь на данное произведение, вы затаили в кармане фигу.

– Прошу вас не отказывать себе в нём.

– И я с вами согласен. Технически очень занятный маятник, но ни о чём, кроме как о работе физических сил, он нам не говорит.

– Силы.

– Простите, что?

– Одной силы, а именно силы тяжести. Насколько я вижу, трение автор постарался свести к минимуму.

– А я вас ранее не встречал на подобных мероприятиях. Вы здесь ещё кого-нибудь знаете?

– Практически всех понемногу.

– Почему тогда стоите один?

– Так, просто…

– Позвольте мне представиться: Олег Подсовалов, – это был первый за несколько месяцев человек, с которым Аркадия познакомила не Маша. – А вас как звать-величать?

Аркадий пригляделся к нему на мгновение. На вид Олегу было лет 40, не меньше, что немного настораживало, впрочем, выглядел он вполне мужественно и одевался строго, без разноцветных изысков. Короткие, прямые и чёрные как у Аркадия волосы резко очерчивали его круглое лицо, на вид простоватое, но в то же время умное, однако в отличие от своего собеседника роста тот был невысокого, держался спокойно и уверенно.

– Меня зовут Аркадий Безроднов.

– Марию Ламашевскую случайно не знаете?

– Тут уж я в полном праве спросить вас, откуда её знаете вы?

– Всё понятно. Раз познакомились, можно и на «ты», полагаю? Отвечаю на твой вопрос. Я её знаю ровно так же, как и ты здесь всех присутствующих, может, только чуть лучше. Я проектировал офисное здание для компании её отца и несколько раз бывал у них в доме по служебным надобностям. Я архитектор, точнее, директор собственного архитектурного бюро.

– Может, дизайнерской фирмы?

– Я тебя прошу, ни в коем случае не дизайнерской, не люблю это слово. Дизайном занимаются другие люди.

– Ну как шедевры? – спросил один из оживлённо переговаривавшихся молодых людей, стоявших неподалёку. Он подошёл и фамильярно облокотился рукой на плечо Аркадия в знак близкой дружбы, что выглядело немного комично, поскольку был на голову ниже собеседника.

– Обозреваем.

– Мы вот поспорили, как долго эта штука будет корячиться, если её не трогать.

– А ты постой, понаблюдай часок-другой.

– Да ну, скучно.

– Тогда спроси у автора, он-то наверняка измерял.

– А нету автора. Ты что, не слышал, что ли?

– Ты так сказал, будто он умер.

– Нет, жив-здоров, где-то прячется, заранее боится, что его не поймут и освистают.

– Неплохо. И ведь нельзя сказать, что он не прав. Обычно они на тебя накидываются, чтобы объяснить гениальность своих творений, а этот стесняется, значит у человека осталась совесть.

Безымянный молодой человек на пару мгновений замер в своей позе, потом отошёл, поняв, что не вписался в чужой разговор.

– Аркадий, а зачем ты сюда пришёл, если