Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мальчишка повторил.
– Второй вариант – выкручивание руки. То же положение – рука врага заблокирована внизу. Не останавливая свое движение, делаете полуразворот вокруг передней ноги, задняя нога скользит по окружности, левая рука отжимает назад руку противника, правая сверху нажимает ему на плечо – и он сгибается. Видите, в каком положении он оказался? Если сейчас ударить вот так, – Грампа наметила удар в рукоять ножа основанием правой ладони, – то вы воткнете врагу в почки или между лопаток его собственный нож. Если же враг в доспехе или нужен более мягкий вариант – продолжаете круговое движение и нажим сверху. Противник с выкрученной рукой падает носом в землю, и вы завершаете его фиксацию, как при бросках на четыре стороны. Май, поднимись. Еще раз, медленно… Хорошо. А теперь еще раз, быстрее.
Май добросовестно повторил – и взвыл, хлопая по полу свободной ладонью, когда Грампа резко уронила его на пол с завернутой рукой.
– Эй! – крикнул он. – Больно же!
– Больно в учебе – дольше проживешь в бою, – зубасто усмехнулась лейтенант. – Не скули, ты же мужчина. Еще раз.
– Ах, еще раз? – Май повел плечом, очевидно, потянутым. – Значит, больно в учебе, да? Ну ладно…
Он отступил на шаг, как-то странно сгорбился, свободно опустив руки вдоль тела, и замер.
– Ну, нападай! – нетерпеливо поторопила его воспитатель.
Одним быстрым слитным движением Май перебросил макет в левую руку, шагнул вперед и в сторону и бросил руку вперед. «Острие» макета замерло в сантиметре от правого бока Грампы. Та застыла на месте.
– В учебе, значит, тяжело? – ехидно спросил мальчишка. – А в бою легче?
– Ты нарываешься, малыш, – сквозь зубы проговорила воспитатель. – Я сейчас показываю технику…
– А слабо по-настоящему показать?
Мира съежилась. На ее памяти в таком тоне с госпожой Грампой разговаривать осмелились только однажды, больше года назад. Мира помнила, как однажды в Академию приехал с инспекцией граф Феерии, чья грубая физиономия замечательно соответствовала имени: Тверий Каменный. Вопреки всем положениям о статусе Академии он притащил с собой огромную свиту, в которую входили в том числе десять телохранителей. Мира так и не поняла, чем один из гвардейцев задел лейтенанта, но следующие пять минут она безжалостно возила его мордой по плацу, не давая даже толком подняться. А когда он в бешенстве выхватил из ножен палаш, она уронила его на брусчатку так, что выбила ему несколько зубов и сломала в двух местах руку. А меч под тяжестью его тела разломился напополам. А ведь тот парень был на две головы ее выше и в полтора раза шире в плечах, и она даже не активировала Атрибут. Скандал тогда вышел знатный, но поскольку Грампа до сих пор преподавала в Академии, его, видимо, как-то замяли.
И сейчас она раскатает Мая по полу тонким слоем.
Или не раскатает? Она ведь уже пыталась его ловить.
– Значит, все-таки нарываешься, – неожиданно спокойно констатировала Грампа. – Ну что же. Рано или поздно каждый щенок начинает скалить зубы на старших. Значит, господин Май Куданно, ты полагаешь, что способен подраться со мной по-настоящему?
– Да кто меня знает? – Май пожал плечами. – Пока не попробуешь, не поймешь, верно?
– Ну что же… – повторила Грампа. – Сразу предупреждаю – когда я гонялась за тобой в прошлый раз, я старалась не причинить тебе вреда. Впрочем, не беспокойся – переломы госпожа Клия замечательно умеет залечивать за пару дней.
Она нехорошо ухмыльнулась, и у Миры по спине пробежали мурашки. Такой пугающей всегда веселую и задорную воспитательницу она не видела.
– Да и я в прошлый раз тоже не старался тебя зацепить как следует, – развел руками Май. – Но раз у вас все так хорошо с переломами… Только без Атрибутов, лады? А то зал окончательно обрушится.
Он снова сгорбился и странными мелкими шажками начал по кругу обходить Грампу, неуловимыми движениями перебрасывая макет ножа из руки в руку. Та повела плечами и слегка присела, но в остальном даже не попыталась принимать боевую стойку.
А потом Май прянул вперед.
Мира даже не сумела рассмотреть сражение – или драку? – как следует. Противники двигались настолько быстро, что глаз не успевал даже за движениями их тел, не говоря уже про руки. Удары «ножом» и руками, пинки, захваты, уходы и подножки – все слилось в такую карусель, что Мира лишь вздрагивала, когда один из противников с шумом и грохотом обрушивался на пол. Несколько раз карусель замирала: то Грампа прижимала к полу Мая в вывернутой наизнанку позе, то Май останавливал растопыренные пальцы в сантиметрах перед ее глазами, то «нож» оказывался прижат к горлу или животу одного из дерущихся… Потом все возобновлялось.
Кончилось все тем, что Грампа в очередной раз уронила Мая на спину, прижала его грудь коленом и нанесла размашистый удар сверху вниз, задержав кулак перед самой переносицей мальчишки.
– Считай, сударь мой Май, что я окончательно вышибла тебе мозги, – задыхающимся голосом проговорила она.
– А ты вниз посмотри, – посоветовал тот.
Грампа опустила глаза на острие макета, прижатое к ее солнечному сплетению, и покачала головой.
– Все-таки шустрый ты, малыш, – одобрительно сказала она. – Но ты грязно дерешься.
– Ну, что делать! – хмыкнул тот. – Тяжелое приютское детство, подозрительные компании, дурное влияние улицы. Я, между прочим, одно время кошельки по карманам тырил.
– Оно и заметно. И с техникой у тебя хреновато. Ты мне раз десять для смертельного удара подставился. Все, конец схватки.
Она слезла с его груди и поднялась, отряхивая колени.
– Подставился и подставился, – Май приподнялся на локте, охнул и прижал руку к боку. – Я – не моя сестричка, никогда специально не учился. Так, по верхам нахватался от нее да от опекуна.
– Ничего, я тебя вымуштрую, – пообещала Грампа, протягивая руку. – Только имей в виду – попробуешь в настоящем бою все время лезть на рожон, как сейчас, и долго не протянешь.
– Вот еще! – фыркнул Май, ухватываясь за ее руку и поднимаясь. – Обещаю, что приложу все усилия, чтобы в настоящем бою не оказаться. Едва он на горизонте покажется, как только меня и видели.
– Дошутишься, кадет, – Грампа показала ему кулак. – Думаешь, что легко отделался? Впаять бы тебе пару нарядов за нарушение субординации…
– А
