Поручик ловко подхватил чуть не упавший в воду конверт, сломал подгнившее деревцо, заботливо оборвал густые ветки вершинки и подтолкнул получившийся дрючок Тихому.

— Держись, а то потонешь раньше времени…

Теперь, заполучив оба письма, Вукс разорвал конверты и одну за другой прочитал вложенные туда записки. Потом поднял голову и, не скрывая издевки, спросил:

— Так, значит, сам майор передал тебе письма?

— Сам!.. Слово чести, сам! Я же джентльмен! — несмотря ни на что, Тихий изображал обиженного. — Ты что, почерк майора не узнаешь?

— Узнаю… — Вукс вложил письма в конверты и спрятал в карман. — Ну ты, джентльмен с Крахмальной, слушай меня очень внимательно… Видишь ли, если человек пишет сам, он пишет, что хочет, если нет, то что велят. Короче, на письме должен был быть особый знак, а его нет, ты понял? А чтоб внести полную ясность, добавлю: инженер Брониславский, к твоему сведению, погиб еще в 39-м. Так что, пан Тихий, или как тебя там, влип ты здесь окончательно…

Вукс щелкнул пальцами и, словно нехотя расстегнув кобуру, стал нарочито медленно поднимать пистолет. И тут Тихий не выдержал.

— А-а-а, быдло!.. Пся крев!.. Собака!.. — бессильно выкрикивал он и в порыве ярости начал бросаться из стороны в сторону, стараясь вырваться из засасывающей его грязи.

Внезапно гнилой дрючок переломился, и Тихий провалился почти по грудь. В следующий момент он выхватил из-под плеча «вальтер», и Вукс инстинктивно, не осознав до конца, что делает, какой-то секундой раньше нажал спуск.

Выстрел на болоте прозвучал коротко и неожиданно сухо. Уже много позже, когда окно, оставив на поверхности только обломки палки и сброшенную конфедератку, перестало даже пузыриться, Вукс, неподвижно сидевший на коряге и тупо смотревший перед собой, услышал сначала торопливое чавканье приближающихся шагов, а затем встревоженный оклик.

— Что случилось, Владек?

Рыбчинский, спешивший к деревьям, не скрывал своего беспокойства и, увидев плывущую по воде конфедератку, испуганно вскрикнул:

— Он что, провалился?

— Нет, это я сплоховал… — Вукс не стал вдаваться в подробности, а вытащив из кармана письма, протянул их Рыбчинскому. — Вот, читай…

Рыбчинский медленно, чуть ли не по слогам, разобрал текст и недоуменно посмотрел на Вукса.

— Они что, Владек, майора взяли?

— Взяли! Вот только бы знать, кто они?

— А что связной говорил?

— Какой к черту связной? — Вукс ткнул в так и висящий на сучке «шмайсер». — Подосланный он… Заявил, что пан майор ему лично письмо для Брониславского вручил.

— Как же ты их разделил? — удивился Рыбчинский. — Мы ж наблюдали. Его автоматчики там, на острове так и сидят, ждут…

— Просто. Сказал, Брониславский здесь. — Вукс выругался. — Старшего я увел, допросить хотел… А у него кроме «шмайсера» еще и «вальтер» был. Ну вот… Теперь придется и автоматчиков брать!

— Подожди, подожди… — Рыбчинский хитро сощурился. — А если мы им скажем, что их старший у нас заложником?

— Это еще зачем? — удивился Вукс.

— А затем, что мы потребуем, чтоб Брониславского сам пан майор встретил, понимаешь? Это ж информация. А там, по обстоятельствам…

— Тоже придумал! — Вукс зло плюнул себе под ноги. — Ну, узнаем, ну, согласятся, а где нам тогда Брониславского брать, ты об этом подумал?

— Подумал! Ты что, забыл, как сам, еще тогда, хотел меня за Брониславского выставить?

— Ты что, сдурел?.. — начал было Вукс и вдруг, глянув в глаза Рыбчинского, осекся и, поджав губы, принялся задумчиво мурлыкать какой-то мотивчик…

* * *

Серый БМВ с Хюртгеном на переднем сидение и паном Казимиром, зажатым между двумя охранниками, на заднем, долго кружил по улицам и наконец остановился в неприметном дворе. Майора вывели из машины и приказали подниматься по лестнице. Очутившись в конце концов в самой обычной мещанской квартире, пан Казимир с удивлением огляделся. Охранники остались за дверью, а Хюртген зачем-то посмотрел из-за штор на улицу. Потом подошел к столику и поднял телефонную трубку. Выслушав, что ему говорили, Хюртген довольно улыбнулся и посмотрел на пана Казимира.

— Ну что, майор, поиграем?..

Пан Казимир угрюмо молчал. От тоски и безысходности ему хотелось выть на розовый абажур с пыльными кисточками. Тем временем Хюртген достал бинокль, повернулся к окну и решительно отдернул штору.

— Подойдите сюда!

Пан Казимир повиновался и, выглянув в окно, спросил:

— Что я должен делать?

— Пока смотреть… — ухмыльнулся Хюртген.

Между тем на улице появилось несколько прохожих. Пан Казимир начал к ним присматриваться и вдруг буквально прилип к окну.

— Ну, вот и ваш инженер Брониславский! — С той же ухмылкой Хюртген подал пану Казимиру бинокль. — Можете полюбоваться…

Пан Казимир судорожно прижал окуляры к глазам и замер. Там, за окном, в широкополой шляпе и мешковатом костюме, ступив с бордюра на мостовую, пересекал улицу наряженный Брониславским поручик Рыбчинский…

Внезапно где-то во дворе, за домом, вспыхнула перестрелка. «Брониславский» остановился, метнулся назад и вдруг ловко нырнул в ближайшую подворотню. Через полминуты оттуда выскочил щеголеватый молодой человек в клетчатых чулках, брюках гольф и спортивном пиджаке. Он на секунду замер, точным движением поправил пробор «а-ля фюрер» и заспешил прочь от опасного места. Еще через минуту, когда Рыбчинского и след простыл, на улице послышалась лающая команда, и немецкие солдаты оцепили дом…

Все это время пан Казимир не отрываясь следил за происходящим, а Хюртген, при звуке первых же выстрелов бросившийся к телефону, все еще лихорадочно стучал по рычагу. Наконец телефон отозвался. С минуту Хюртген напряженно слушал, потом швырнул трубку и бросился к окну. На улице немецкие солдаты безуспешно обыскивали дом и ближайшие подворотни…

Медленно, словно его это и не касалось, пан Казимир отошел на середину комнаты и, рухнув на стул, истерически захохотал. Смех пана Казимира буквально взбесил Хюртгена.

— Смеешся, унтерменш!.. Да я!!. Да я!!. Я!!!

Хюртген отскочил от окна и, сбив попавшийся по дороге стул, выхватил пистолет. Пан Казимир сразу оборвал смех и, не отрываясь, смотрел на черную точку дула. В его голове разлилась звенящая пустота, оставляя только бьющее молотками в виски: «Сейчас… Сейчас… Сейчас!..»

Хюртген почему-то не стрелял, а только суматошно метался по комнате. Внезапно, короткая как вспыщка мысль пронизала сознание пана Казимира, заставив майора криво, пересиливая самого себя, улыбнуться.

— У вас хорошая память, Хюртген?

— Что?.. Память? Прекрасная!

Вопрос сбил Хюртгена с толку, и он на секунду замер. Возникшей паузой мгновенно воспользовался пан Казимир и в наступившей тишине четко произнес: