«…Вильгельм из Пуатье называет некоторых участников этих собраний: графа Мортена Роберта, сына Герлевы и Геллуэна из Контевиля; графа О Роберта; графа Эвре Ричарда, сына руанского архиепископа Роберта; Рожера де Бомона, сына Онфруа де Вьеля, связанного родством с гнрцогской семьей, так как он был потомком сестры Гоннер, конкубины герцога Ричарда I, находясь тогда на пороге старости, Рожер славился тогда необыкновенной мудростью; Рожера де Монтгомери, в течение пятнадцати лет остававшегося одним из лучших военачальников и самых уважемых советников бастарда, который тоже был его родичем; Вильгельма Фиц-Осберна, отец которого был верным защитником маленького герцога в мрачные годы его детства и ранней юности: во время массового набора флота, который шел тогда полным ходом, он предоставил не менее 60 кораблей; наконец, виконта Авранша Гуго».

Таков был мозговой центр подготовки завоевательного похода. Почти все его члены были связаны достаточно близкими родственными узами, что являло собой династическую корпорацию. История о них сохранила только крупицы информации, не давая полной характеристики личности. Биографические данные о них отрывисты.

Известно, что даже на финише подготовки десантной операции через пролив Ла-Манш многие бароны считали задуманное герцогом безрассудством. Но герцог относился к таким мнениям с поразительной сдержанностью, откровенно веря в успех предприятия, то есть в завоевание Английского королевства. Удивительный оптимизм Вильгельма поражал его подданных.

Порой желания владетельных баронов и духовенства перед началом вторжения поражали своей странностью. Всего один пример. Богатое землями аббатство Мармутье вдруг пожелало получить документальное подтверждение прав на собственное имущество не от герцога Вильгельма, а от его старшего сына Роберта. Стало известно, что если отец не вернется из похода в Англию, то ему предстояло наследовать герцогскую корону. В тот год он в свои уже недетские 14 или 15 лет ставил собственную подпись на грамотах родителя как его прямой наследник.

Специалисты отмечают высокую для той эпохи организацию армии вторжения. Войска, собанные герцогом в отряды, отличались боевой слаженностью. Входившие в их состав бароны со своими рыцарями участвовали во многих совместных боях и хорошо знали друг друга. Рыцарство понимало боевые возможности тяжелой конницы.

К тому же воинам Вильгельма было хорошо знакомо осадное дело: Франция к середине XI столетия уже имела большое число каменных замков, тогда как Англия их почти не знала. Феодальные укрепления там продолжали строиться из дерева и земли.

Среди наемников герцога оказалось очень много рыцарей, лишенных не только фьефа, но и всякого недвижимого имущества. Среди них больше всего оказалось выходцев из Бретани. Таким конным воинам на собраниях наемников Вильгельм обещал в случае успеха завоевательной экспедиции златые горы и обеспеченное будущее. Вильгельм из Пуатье был свидетелем такого собрания, на котором держал речь правитель Нормандии, начавший с обвинений английского короля Гарольда:

«Как бы богат он ни был, он не может дать своим людям надежду завоевать то, что принадлежит мне. Я не могу пообещать тем, кто последует за мной, часть имущества, которое принадлежит мне по праву (в Англии), и которым ныне незконно владеет Гарольд».

Суть таких обвинительных слов для бедных, материально несостоятельных рыцарей заключалось в следующем: победим клятвопреступника Гарольда Саксонца, вернем герцогу Нормандии то, что ему принадлежит по праву, и только тогда получим от него обещанное: поместья с крестьянами, новое положение в завоеванной стране. Это позволит создать семьи, построить собственные рыцарские замки и не знать страха безденежья. Путь же ко всему этому преграждал только новоявленный английский король, который и достойного рыцарского войска не имел при себе.

…В первую неделю сентября над Ла-Маншем свирепствовал шторм большой силы. Когда буря утихла и подул постоянный ветер с запада, герцог принял решение переменить якорную стоянку, чтобы хоть так быть поближе к берегу Англии. Армия вторжения и флот перешли к устью реки Соммы, став временным лагерем близ Сен-Валери. Берег Уэссекса стал оттого ближе чуть ли не на сотню километров. Однако этот переход обернулся для нормандцев потерей нескольких (или многих) судов с людьми на борту.

Если этот страшный шторм нанес совсем мало вреда флоту Вильгельма Завоевателя, то флот Гарольда Английского, собранный у острова Уайт, заметно пострадал. Корабли, занимавшиеся бесполезным патрулированием побережья, разметало по проливу. Гарольду пришлось распустить местное ополчение на уборку урожая, а флоту отдать приказ собираться на зимовку в устье реки Темзы, то есть близ Лондона. Знал ли о том герцог Вильгельм, неизвестно…

…Известно, что дождь в восточной части Ла-Манша прекратился в ночь на 28 сентября. И сразу задул долгожданный южный ветер, который долгожданно «оживил» корабельные паруса. На рассвете после недолгих раздумий герцог Вильгельм отдал приказ грузиться на суда. На берегу у Сен-Валери началась лихорадочная суета: все торопились исполнить приказ повелителя и взойти на борт того судна, которое предназначалось конкретным людям.

В Сен-Валери нормандцы погрузили на корабли небольшой запас продовольствия. Его могло хватить армии вторжения только на несколько дней пребывания в море и в самой Англии: войску герцога предстояло кормиться на том берегу полностью за счет местного населения. Для наемников такая ситуация виделась привычной. Щепетильностью при сборе провианта в селениях, да еще на вражеской территории, они не отличались.

Считается, что на погрузку войск Вильгельма Завоевателя ушло всего двенадцать часов. Объясняется это просто – суда были небольшие, некоторые брали на борт всего по одному рыцарю с его конем, слугами и личным имуществом. Загрузившись, суда сразу же отходили от берега, чтобы уступить удобное место другому морскому перевозчику. Герцогские распорядители строго следили за очередностью погрузки.

…Численность флота в прижизненных Вильгельму Завоевателю источниках поражает воображение. Но армад в тысячу с лишним парусных кораблей, пусть даже небольших, тогда не существовало. Такими флотами драккаров даже близко не могли похвастаться скандинавские викинги в период расцвета их морских походов. Однако у хронистов все же встречается реальная цифра: так, Вас пишет, что слышал от отца, что герцог Вильгельм отправился в завоевательный поход с 696 кораблями.

Считается, что в устье реки Див могло быть собрано до 800 кораблей. Можно утверждать, что гребных судов среди них не имелось. К тому при сборе флотилии какое-то число кораблей могло быть потеряно в штормовом море или разбилось о прибрежные скалы. Кораблекрушения парусников Средневековья были обычным явлением, и потому в хрониках нечасто говорилось о таких бедствиях на воде.

Вильгельм перед выходом в море опять принял советы опытных мореходов. Он приказал капитанам, чтобы первые подошедшие к английскому берегу суда должны предусмотрительно встать вблизи на якорь и дожидаться остальных, отставших в пути через пролив.

Первой от берега отошла флагманская «Мора», едва ли не самый большой по размерам и вместимости корабль герцогской армады. На ней не сразу «дали полный ход», давая возможность и другим судам отойти от берега.