– Спасибо, – прошептала я.

Он взял свою метлу и пошел обратно в храм, а я низко поклонилась ему вслед. Ворона наблюдала за происходящим с ветки кипариса, ее насмешливое карканье звучало как смех. Школьница все еще сидела на скамейке у пруда. Я совсем забыла о ней, а она все еще что-то строчила. Проходя мимо ее скамейки, я остановилась, и она подняла глаза.

– Как ты думаешь, красиво? – спросила я, снимая диадему.

– Да ничего, – сказала девочка, лишь мельком взглянув на нее. Да и то, вероятно, сказала из вежливости – вдруг я какая-нибудь сумасшедшая.

– Сделано из настоящего мелкого жемчуга и кристаллов Swarovski.

– Круто, – сказала она. – Дорого, наверное.

– Так и есть. – Я протянула ей диадему. – Можешь взять ее себе, если хочешь.

Девочка чуть отстранилась и с подозрением посмотрела на ободок.

– Спасибо, – сказала она. – Но вообще-то это не мой стиль.

Она закрыла дневник и сунула его в свою школьную сумку.

– Да и в школе меня просто побьют и отнимут.

– Ты можешь подарить ее кому-нибудь, – предложила я. – Может быть, маме?

– Она подумает, что я украла эту вещь в магазине, – ответила девочка, поднимаясь со скамейки и закидывая сумку на плечо. – Да и вообще, мама у меня плотненькая. Совсем не похожа на сказочную принцессу. Но – спасибо!

Махнув на прощание рукой, она убежала. Я положила диадему в сумочку и пошла на работу. Во время обеденного перерыва я пошла в туалет и снова примерила диадему перед зеркалом. В бледном свете флуоресцентных ламп лицо мое казалось желтоватым, кристаллы – тусклыми, а перед глазами у меня все стояло спокойное лицо монаха и его жалостливый взгляд из-под сверкающего ободка на голове.

На следующий день я сказалась больной, а потом решила взять отгул до конца недели. Купив несколько комплектов мешков для мусора, я начала опустошать свой гардероб. Всю дизайнерскую одежду я сложила в большие мешки. Обувь и сумки отправились в мешки среднего размера, а шарфы, украшения и аксессуары – в маленькие. Все это я отвезла в магазин дизайнерской одежды и продала, что смогла, а остальное отнесла в местный центр пожертвований. Потом я нашла в Интернете аукционное агентство, которое купило мои книги, компакт-диски, бытовую технику и мебель. Когда я закончила, квартира была пуста, а оставшиеся вещи поместились в одном чемодане. Я отправилась в тот храм, села на каменную скамью и стала ждать. Когда монах вышел в сад, я подошла к нему и поклонилась. Трудно сказать, узнал ли он во мне глупую девицу с ободком из кристаллов Swarovski. На мне были джинсы и кроссовки, да и выглядела я совсем иначе. Низко склонив голову, я сказала: «Я к вам с просьбой. Моя жизнь пуста и бессмысленна. Я хочу уйти из дома и стать монахом. Помогите мне, пожалуйста».

Остальное, как говорится, уже история. Монах помог мне найти место у старого священника, который нуждался в помощи и согласился принять в ученики женщину. Я уволилась с работы, побрила голову и приняла посвящение, сменив всю свою модную одежду на простой черный халат. (Черный цвет всегда в моде – это самый шик!) Коллеги, узнав о моем решении, подумали, что я сошла с ума, особенно когда я сказала им, что следую указаниям вороны. Но потом, приходя навестить меня в храме, они сами видели, как напряжение и беспокойство прежней жизни уходит с моего лица. У тебя здоровый вид, говорили он. У тебя счастливый вид!

Я много размышляла о том случае с вороной и о том, что со мной произошло потом. Вороны – алчные существа. Им нравятся блестящие, крикливые вещи, как и многим молодым девушкам, а у моей вороны был очень хороший вкус! Это было мое первое понимание. Но прожив в храме несколько лет, я поняла, что та ворона была бодхисаттвой, который сжалился над девушкой, загнавшей себя в ловушку своими привязанностями и желаниями и влачащей незавидное существование скованного и сидящего взаперти человека. Бодхисаттва принял форму вороны, чтобы помочь мне пробудиться к огромной, безграничной Пустоте всего сущего. Вот почему я очень благодарна моему мудрому Учителю Вороне, и вот почему я благодарна той диадеме с кристаллами Swarovski за то, что эта вещь была такой красивой.

Книга

28

Первое, на что Бенни обратил внимание, придя домой, – дверь черного хода свободно распахнулась, а хлам и мусорные мешки, которые обычно мешали ее открыть, исчезли. Он прошел на кухню и огляделся. Аннабель стояла у кухонного стола и переливала в кастрюлю литровую банку томатного соуса. На плите кипела большая кастрюля с водой.

– Привет, родной! – воскликнула она. – Я надеюсь, ты в порядке и хочешь есть. Я готовлю на ужин спагетти!

Были и другие изменения. С кухонного стола почти все было убрано, так что Бенни в кои-то веки увидел его поверхность. С двух стульев (из трех) исчезли кучи газет и журналов. На столе не было корзины для белья, а на полу – грязной одежды. Из чулана слышался свистящий звук стиральной машины. Бенни заглянул в холодильник. На верхней полке стоял большой свежий пакет молока.

– Видишь? – довольно сказала Аннабель. – Я не забыла!

Из раковины исчезла грязная посуда. В сушилке лежал чистый стакан.

– Как дела в школе? – спросила Аннабель, помешивая соус деревянной ложкой. На ней был желтый фартук поверх зеленой в горошек толстовки с изображением морской черепахи, над которой радужными буквами дугой шла надпись: «Гавайи». Аннабель никогда не была на Гавайях, а толстовку купила в благотворительном магазине. Желтый фартук они с отцом когда-то подарили ей на Рождество. На фартуке большими черными буквами было написано:

That is What

AWESOME

Looks Like! [45]

Бенни помнил, как они с отцом его покупали. Ему тогда было пять лет. Кенджи взял его с собой в магазин, там они увидели этот фартук, и хотя они оба раньше слышали слово «awesome» и знали, что оно означает, но никто из них еще не видел, как оно пишется. Кенджи попытался прочитать по слогам: «а‐уии-сом» – получилась какая-то чепуха. Тогда он попросил продавщицу прочитать надпись вслух, что та и сделала. Слово показалось им забавным, и они купили фартук. Когда Аннабель открыла их подарок на Рождество, они сказали ей, что она выглядит «а‐УИИИ! – сом», и расхохотались как сумасшедшие. Так они все и произносили это слово в дальнейшем, это стало одной из семейных шуток.

– Бенни? Ты меня слышал? Как дела в школе?

Бенни допил молоко и поставил стакан в