Нина вежливо улыбнулась, а Ваня вдруг добавил:

— Ваша дочка очень на вас похожа.

Нина растерялась в первую секунду, потом улыбнулась, вполне искренне.

— Спасибо.

— Даже Константин Михайлович заметил.

После этих слов захотелось просиять, но Нина постаралась сдержать эмоции, отвернулась к окну и промолчала. Но настроение поднялось до небывалого уровня.

Дома ее встретила Зинаида Тимофеевна. Принялась рассказывать, чем они с Аришей занимались, что ели и где гуляли. Нина поблагодарила пожилую женщину, а как только та ушла, поторопилась выключить телевизор, который вещал надломленным от страданий голосом героини очередного нескончаемого сериала. Дочку поцеловала, когда та оторвалась от чтения и потянулась к ней.

— Привет, родная. У меня для тебя такие новости. — Обняла ее и села на диван, еще раз поцеловала. — Помнишь, я тебе обещала, что ты будешь учиться в лучшей художественной школе? И ты будешь там учиться. Тебе понравится. — Пригладила темные волосы, распущенные по плечам. — Там учителя знают много-много, и они тебя всему научат.

— Рисовать? — в голосе Ариши промелькнула неподдельная заинтересованность, и это было лучшей наградой. Нина сжала ее в объятиях, и подтвердила:

— Рисовать. Писать картины, портреты, пейзажи… Все, что ты захочешь. Дядя Костя постарался для тебя. Ты его помнишь? — На это Арина ничего не ответила, смотрела задумчиво в окно. Нина ответа не ждала, но дочку потеребила, когда ей пришла в голову интересная мысль: — Давай ты выберешь рисунок, и мы его дяде Косте подарим. Ему будет приятно.

Ариша в ее руках развернулась, подергала ногой, после чего сообщила шепотом:

— Я нарисую.

— Хорошо, нарисуй. — Челку со лба дочки смахнула и поцеловала. — Я очень тебя люблю.

Ариша вернулась за стол, аккуратно, рядком, разложила цветные карандаши, открыла альбом, а потом замерла, подперев щеку ладошкой. Нина на дочку с удовольствием поглядывала, открыла шкаф, платье сняла и повесила его на плечики. Достала чистый комплект белья и шелковый халат.

— Ариш, я приму душ.

Закрыла за собой дверь ванной, сняла белье и кинула в корзину с грязным бельем. Замерла перед зеркалом, разглядывая себя. Потерла плечо, разглядев красное пятно, проступивший след от засоса. Улыбнулась, подумав о «Штирлице». Одно ясно: заниматься с Шохиным сексом на его работе, не выгодно. У него двадцать минут на все, и не больше. И секретарша за дверью.

После душа, втирая в тело увлажняющий лосьон, услышала звонок в дверь. Неожиданно насторожилась, но поспешила накинуть на голое тело халат и вышла в прихожую.

— Кто? — спросила она, уже отпирая замки. В ответ тишина, Нина дверь распахнула и в удивлении воззрилась на бывшего мужа.

— У тебя телефон выключен, — с порога обвинил ее Пашка.

Нина поспешно отступила, когда он вошел, обвешенный сумками, ошарашенно моргнула, не зная, что делать. Рот открыла, не в силах ничего сказать. А Пашка опустил сумки на пол, выпрямился, руки в бока упер и устало выдохнул. А когда на Нину посмотрел, улыбнулся.

— Привет, птичка. Не ждала?

Бывший муж выглядел на пять с плюсом. Нина отступила на шаг, разглядывая его. По нему нельзя было сказать, что он в Москве голодал или страдал, мыкался в поисках работы. Выглядит вполне довольным жизнью. И, кажется, не понимает, что это злит. Судя по его улыбке.

— У тебя телефон выключен, — повторил он. — Я звонил.

— Правда? — Нина усмехнулась. — Я звоню тебе уже месяца два.

Пашка фыркнул, развел руками, как бы извиняясь, и рассмеялся. Отвернулся от неё, принялся разуваться.

— Я потерял телефон.

— А голову ты не потерял? Или такие мелочи, как мой номер, в ней не задерживаются?

— Нина, да ладно тебе. — Пашка сам захлопнул дверь, а на Нину взглянул с намёком. — Я был занят.

Она оттолкнула его руку, когда он хотел коснуться её мокрых волос. Павел за её спиной издал жалобный короткий стон.

— Ты злишься.

— Иди к чёрту!

Вошла в комнату и посмотрела на дочку, которая сидела, прислушиваясь. Нина заставила себя улыбнуться.

— Ариша, папа приехал.

— Папа приехал, — повторил за ней Пашка, появляясь в комнате. — И привёз подарки. Много подарков. — Поставил сумку у дивана и остановился, глядя на дочь. Та приглядывалась к нему со всей серьёзностью, и бросаться навстречу с радостными криками не собиралась, она никогда так не делала. Несмотря на кольнувшее разочарование, он широко улыбнуться. — Привет, малыш. Как у тебя дела?

Нина головой качнула. Гнев бурлил внутри, и она настолько им увлеклась, что никак не могла принять тот факт, что Пашка вернулся. На диван села, наблюдала за тем, как бывший муж присел на корточки перед ребёнком. Поцеловал дочку и сразу отодвинулся, стал её разглядывать. Бодро поинтересовался:

— Что ты рисуешь?

Ариша не ответила, крутила в руках карандаш, а голову опускала всё ниже. Она была взволнована, а может и расстроена, так сразу не поймёшь. Пашка помедлил немного, потом поднялся, от неловкости хлопнул ладонями по коленям.

— Я привёз тебе большой набор красок, думаю, тебе понравится.

Он к Нине повернулся, и та снова на него уставилась, с претензией, что скрывать. Не сказать, что её бывший муж был истинным красавцем, но в юности она откровенно млела от него.

Пашка был старше на два года, блондин с решительным взглядом, правда, его голубым глазам не хватало чистоты и яркости, теперь Нина это доподлинно знала. И у бывшего мужа был скрытый комплекс, хотя он все годы их знакомства от него всеми силами открещивался, но Пашка страдал из-за своего роста. Считал, что его метр семьдесят три маловато для его атлетически сложенного натренированного тела и непомерных амбиций. Наверное, в мечтах он видел себя под метр девяносто. Но Нина всегда считала, что комплексовать ему не из-за чего.

Симпатичный, талантливый и обаятельный. Причём тут рост? Он и так умеет добиваться того, чего хочет. И столичная жизнь пошла ему на пользу. Пашке, вообще, шла жизнь в больших городах, помнится, когда они переехали, он адаптировался буквально на третий день, а Нина долго привыкала к шуму и заучивала правила новой жизни. Вот и сейчас он смотрелся, как настоящий москвич, приехавший навестить родственников в провинции. Даже комнату оглядел так, будто не прожил здесь больше года. Не спал каждый день на этом диване, не одевался перед зеркалом, что крепилось к дверце шкафа, не ужинал перед телевизором за низким журнальным столиком. И его взгляд, поза и мысли, которые были написаны у него на лице, вызывали у Нины отвращение. Если бы не Арина, она швырнула бы в него чем-нибудь тяжелым и высказала всё, что думает о его эгоизме и безответственности. Но приходилось лишь молча сверлить его взглядом.

Закинула ногу на ногу, заметила, что халат на груди немного распахнулся, и Нина опустила глаза, раздумывая, следует ей прикрыться или плюнуть на Пашкины взгляды.