Ний усмехнулся.

— Тогда давай попросим Овтая, — сказала Ягмара. — Он в кузнечным деле очень неплох.

Нашли Овтая в кругу кочевников. Они обсуждали стати кобыл из восточных и западных табунов. Посмотрев на оруч Ния, Овтай молча повёл его в оружейную. Там были каменные и железные наковальни-правила и молотки. Выбрав подходящее зубило, Овтай опер край оруча о правило, направил зубило и несколько раз ударил молотком. Зубило лопнуло, на оруче осталась глубокая зарубка. Овтай примерился другим зубилом, но испортил и его.

На звук пришёл старший служитель Аллам. Задал вопрос, покачал головой, удалился. Вернулся с лакированным ящичком. Ягмаре показалось, что там лежит, свернувшись, тонкая змейка. Служитель просунул змейку под оруч, взялся за её концы и стал мелкими лёгкими движениями тянуть её туда и обратно. Раздался очень тонкий резкий звук. Прошла лепта или две — и вдруг оруч разлетелся на множество мелких осколков.

— Осторожно, — сказал служитель, — ничего не трогайте. И не шевелитесь.

Он зажёг ещё одну лампу и поставил на пол. Светя второй лампой под ноги, он сначала вывел шаг за шагом из оружейной Ния, потом Овтая, потом вернулся за Ягмарой. Пока происходило это движение, она следила за осколками. Ей казалось, что, стоит только посмотреть куда-то в сторону, осколки начинают шевелиться и сползаться.

Из того же ящичка служитель достал белый шёлковый платок и массивное чёрное кольцо. Завернул кольцо в платок, дал лампу Ягмаре.

— Свети, — сказал он.

Ягмара светила, а служитель, наклонившись, подносил к осколкам узелок, и осколки как будто приклеивались к нему. Когда собрали осколки и несколько раз внимательно осмотрели пол, оправки и вообще все места, куда могли попасть куски разлетевшегося оруча, служитель велел Ягмаре достать с полки кусок тонкой кожи и расстелить на полу; он положил на него узелок, кончиками пальцев расправил платок, велел Ягмаре крепко удерживать два его угла, а сам, удерживая два других угла, поднял кольцо. Платок натянулся, но выдержал — а когда кольцо оторвалось от него, опал. Осколки звякнули под ним. Служитель свернул кожу вместе с платком, плотно перевязал. Потом провёл кольцом по своей одежде, по Ягмаре. Осмотрел кольцо.

— Ничего не упустили, — сказал он.

— Куда это теперь? — спросила Ягмара.

— Тебе не нужно знать, — сказал служитель.

Ний сидел бледный и потный. Бекторо стояла позади него и водила руками над головой. Увидев Ягмару, показала глазами — встань там. Потом накинула Нию на голову платок, ещё поводила руками, сдёрнула платок — так, что показалось, будто он исчез. Ний прижал ладони к лицу, потом медленно убрал.

— Нормально, — сказал он. — Спасибо…

— Наверняка будет что-то ещё, — сказала Бекторо. — Сразу бегом ко мне. Хоть среди ночи.

— И так уже среди ночи…

— Ты меня понял.

— А что было? — спросила Ягмара.

Ний посмотрел на Бекторо. Та кивнула.

— Начало исчезать лицо, — сказал Ний. — Как будто…

— Поторопились вы с оручем, — сказала Бекторо. — Черномор следил за нами через Ния, и мы подбрасывали ему… кое-что полезное для нас. А теперь…

— Он не только следил, — сказал Ний. — Он мне и нашёптывал.

— То есть… и здесь, в башне?

— Железо портит и ослабляет колдовство, но не убивает совсем… Ладно, что сделано, то сделано, — сказала Бекторо. — Теперь остаётся надеяться на то, что Черномор силён, а потому глуповат. И что полезет напролом.

— Так вы готовили ему ловушку? — спросила Ягмара.

— Скажем так: подсказывали ходы.

— А напролом — это лучше, хуже? — не поняла Ягмара.

— Теперь уже не узнать, — сказала Бекторо. — Может быть, он решит, что мы догадались, как он заглядывает в наши планы, и заставили Ния избавиться от оруча. То есть наши поддельные планы он будет считать истинными…

— А мне их не надо знать? — спросила Ягмара.

Бекторо покачала головой.

— Как же мне это всё!.. — Ягмара резко повернулась.

— Доченька… — прошелестело сзади.

Ягмара замерла, но так и осталась стоять.

— Доченька, — сказала Бекторо ей в спину, — пойми: мы ведь не выйдем отсюда. Никто. Против нас — самый могущественный колдун Ойкумены. Сильнее многих богов. Но есть шанс, ничтожный шанс… Он страшный. Может быть, страшнее смерти. Когда можно будет, я всё тебе объясню. Или отец. Или Масани. Но сейчас тебе об этом ничего нельзя знать. Пойми… и прости.

Ягмара кивнула и всё так же не оборачиваясь — вышла, почти не сбившись с шага.

Ночь она как-то отворочалась, вроде бы изредка засыпая. Приходил Шеру, уходил. Ему тоже было маятно. Но в какой-то момент Ягмара всё-таки именно проснулась, обнаружив Шеру, прижавшегося спиной к её животу. Что-то происходило вокруг, но очень тихо…

Сначала ей показалось, что всё ещё ночь. По углам двора горели масляные фонари, а в очаг кто-то подбрасывал дрова. Потом, прислушавшись к себе, поняла, что спит долго, уснула давно и что пора вставать. Она сбегала к отхожему колодцу, потом зашла за занавеску, омылась, переоделась в чистое исподнее, надела старый кожаный костюм, препоясалась. Осмотрелась.

Безлюдно во дворе было потому, что все стояли на галереях. Она поднялась туда и в конце лестницы столкнулась с отцом.

— Что-то происходит? — спросила она.

— Наверняка, — сказал Акболат. — Только мы ничего не видим. Стоит беспросветная мгла.

Ягмара посмотрела в бойницу. С трудом угадывались крыши ближних домов. Неясные тени метались над ними — наверное, птицы, переставшие что-то понимать…

Мгла не походила ни на ночную тьму, ни на плотный вечерний туман, ни на густой дым — вообще ни на что. Темнота была скорее в глазах, чем в окружающем мире. Ягмара не могла объяснить, почему ей кажется именно так — но уверенность эта появилась сразу и потом только окрепла.

— Что мы будем делать?

Отец остановился на лестнице, помедлил, повернулся.

— Я не знаю. Он будет вгонять нас в страх и в панику, отвлекая от чего-то главного. Но и просто ждать… это тоже действовать по его плану. Вот и думай…

— Я?

— Все. И ты, и я, и Бекторо. И Масани, и Ний. Все, кто может думать…

Раздался далёкий гул. Ягмара обернулась. Ей показалось, что гул стремительно перемещается… перемещается… вниз, под ноги…

И в этот момент галерею встряхнул чудовищный удар.

Когда Ягмара поднялась на ноги, она не сразу поняла, где находится. Только что она стояла на галерее, у лестницы, и смотрела вниз — а сейчас вокруг деревянные обломки, тьма и пыль. Кто-то кричал, почти выл. Сквозь тучи пыли пробивались отблески пламени.