В истории этого общества, скоро переименованного в «Союз Благоденствия», необходимо прежде всего отметить, как эпоху кризиса, московский съезд в феврале 1821 года, на котором решено было прекратить антиправительственную деятельность и положить конец существованию самого общества. На самом деле общество не было распущено, а только преобразовано и самое постановление о прекращении его действия принято было, чтобы удалить из него некоторые ненадежные и нерешительные элементы. Тут же, на съезде, выработан был новый устав, который разделялся на две части: в первой, которая предназначалась для вступающих, говорилось, что общество преследует филантропические цели; во второй, предназначенной для посвященных, указывалась действительная цель общества: ограничение самодержавия в России. Для заведования и руководства делами общества учреждались особые Думы. На первый раз таких Дум было учреждено четыре: в Петербурге, в Москве, в Смоленской губернии и в Тульчине. В дальнейшей истории Союза главная роль принадлежала Тульчинскому отделу, известному под именем Южного Общества и находившемуся под влиянием П. Пестеля, и Петербургскому, называемому иногда Северным Обществом. В нем главное влияние приобрел впоследствии К. Ф. Рылеев.

Уже на Московском съезде решено было действовать на войска в духе тайного общества и «приготовить их на всякий случай». С этих пор члены «Союза Благоденствия» не расставались с мыслью о военном восстании, которая росла и зрела, очевидно, под сильным влиянием испанских событий. В 1823 году возник план захватить царя на смотру в Бобруйске. План этот не был приведен в исполнение по недостатку, сильно скоро он опять явился в несколько измененном виде. Именно, в апреле 1824 года Пестель, Бестужев Рюмин, братья Поджио, Давыдов и Швейковский намеревались убить Александра I на смотру в Белой Церкви и, произведя возмущение в войсках, идти на Киев и на Москву. Пестель рассчитывал, что ему удастся, истребив царскую фамилию, принудить Сенат и Синод к признанию тайного общества временным правительством, на обязанность которого легло бы водворение нового порядка.

«Все были совершенно согласны в том, что необходимо положить конец существованию самодержавия и крепостного права. Успех заговорщиков знаменовал бы собою торжество гражданской и политической свободы в России. Они считали, что их гибель даст благодетельный толчок развитию русской политической мысли, и готовы были пожертвовать собою для блага Родины»

Царский смотр в Белой Церкви был отменен, а потому и этот новый план не имел практических последствий.

Пестель был решительным республиканцем и считал необходимым учредить в России республику. Некоторые другие члены «Союза Благоденствия» готовы были удовольствоваться созванием Учредительного собрания, которое само определило бы, быть ли России республикой или оставаться монархией. Но все были совершенно согласны в том, что необходимо положить конец существованию самодержавия и крепостного права. Успех заговорщиков знаменовал бы собою торжество гражданской и политической свободы в России. Весь вопрос в том, возможен ли был успех. А по этому поводу надо заметить, что в нем сомневались нередко и сами члены «Союза Благоденствия». И это обстоятельство – сомнение заговорщиков в успехе собственного дела – раскрывает перед нами в высшей степени замечательную черту их психологии. Сомневаясь, по крайней мере по временам, в возможности успеха, члены тайного общества не переставали, тем не менее, стремиться к борьбе и к открытому восстанию. Они считали, что их гибель даст благодетельный толчок развитию русской политической мысли, и готовы были пожертвовать собою для блага Родины. Эта черта их психологии ярко выразилась в знаменитом отрывке из «Исповеди Наливайко» К. Ф. Рылеева:

Известно мне: погибель ждет

Того, кто первый восстает

На утеснителей народа.

Судьба меня уж обрекла;

Но где, скажи, когда была

Без жертв искуплена свобода?

Погибну я за край родной —

Я это чувствую, я знаю…

И радостно, отец святой,

Свой жребий я благословляю!

Декабрист Н. А. Бестужев рассказывает в своих «Воспоминаниях о Кондратии Федоровиче Рылееве», что когда Рылеев, написав эту «исповедь», прочитал ее жившему у него Михаилу Бестужеву, тот воскликнул: «Знаешь ли ты, какое предсказание написал ты самому себе и нам с тобою? Ты как будто хочешь указать на будущий свой жребий в этих стихах». – «Неужели ты думаешь, что я сомневался хоть минуту в своем назначении? – отвечал Рылеев. – Верь мне, что каждый день убеждает меня в необходимости моих действий, в будущей погибели, которою мы должны купить нашу первую попытку для свободы России, а вместе с тем в необходимости примера для пробуждения спящих россиян».

Это свидетельство Н. А. Бестужева не оставляет никакого сомнения в том, что некоторая часть членов «Союза Благоденствия» сознательно шла на мученичество. Но известно, что стремление к мученичеству не только не ослабляет энергии людей, его имеющих, а удесятеряет ее. Рылеев, твердо уверенный в том, что ему необходимо погибнуть «для пробуждения спящих россиян», был, как я уже сказал, душою петербургского «Северного общества», которое, подобно «Южному», находило, что нужно немедленное действие. В 1825 году Рылеев – по словам «Донесения следственной комиссии» – стал намекать о возможности начать восстание в мае 1826 года. Со своей стороны Пестель находил возможным восстать в январе того же года. Но обстоятельства, непредвиденные ни тем, ни другим, сложились так, что «Союз Благоденствия» вынужден был взяться за оружие еще раньше этого срока.

В июне 1825 года Александр I получил от унтер-офицера 3-го Бугского уланского полка Шервуда донос, указывавший на существование тайного общества и даже называвший одного из его членов – Федора Ватковского. В сентябре того же года Шервуд подал новый донос, заключавший в себе более подробные указания. Эти доносы Шервуда были подтверждены доносами генерал-лейтенанта Витта и капитана Вятского полка Майбороды, который сам был членом «Союза Благоденствия». На основании этих доносов арестованы были некоторые члены Южного общества и между ними Пестель. За этими первыми арестами неминуемо последовали бы другие. «Союзу Благоденствия» был бы во всяком случае нанесен ряд сильных ударов. Но он не дождался их. Четырнадцатого декабря, в тот самый день, когда на юге был арестован Пестель, в Петербурге произошло восстание на Сенатской площади.

Вы все, конечно, знаете, господа, каков был внешний повод петербургского восстания. Заговорщики решили воспользоваться для своих целей той неурядицей, которая вызвана была смертью Александра I и препирательствами, возникшими между великими князьями Николаем и Константином по вопросу о престолонаследии.

Еще при жизни Александра Константин более или менее добровольно отказался от своего права на престол, вследствие чего оно перешло к Николаю. Но об этой сделке знали, кроме заинтересованных лиц,