– Мадам, это вам, – сказал он ей, с поклоном вручая записку.

– Мне? – удивилась Изабелла, разворачивая трубочку пергамента. – Но от кого?

– Меня прислал с этим письмом епископ города Нуайона, где находится сейчас мой господин, – ответил паж и, вновь поклонившись, удалился.

Послание гласило, что епископ приглашает Изабеллу де Вермандуа к себе во дворец по поводу ее приданого, которое хочет прибрать к рукам ее супруг, не имея на то, с точки зрения Церкви, никаких прав. Он, епископ, хочет восстановить справедливость в этом вопросе, который не терпит отлагательства.

– Слава богу, хоть один в целом свете проявляет заботу обо мне, – заметно повеселев, произнесла Изабелла. – Да, но, хоть это совсем рядом, как же я поеду одна? Дороги кишат разбойниками.

Она снова углубилась в чтение письма. Там было приписано, что путь недалекий, всего несколько лье, тем не менее ей выделена охрана из десяти всадников, которые ожидают ее у северных ворот города.

Не раздумывая ни минуты, Изабелла направилась к конюшням, выбрала лошадь и вскоре уже была у ворот. Там ее действительно ожидали всадники – молчаливые, вооруженные. Подъехав к ним, она спросила, те ли это самые, о которых сказано в письме. Ей ответили, что они присланы епископом Нуайона с целью сопровождать графиню к его преосвященству. Кивнув, Изабелла тронула лошадь. Всадники окружили ее, и отряд помчался по дороге, ведущей в Нуайон.

Путь и в самом деле короток. Через некоторое время вдали уже можно было различить высокий шпиль городской Церкви. Но короткий путь иногда таит в себе больше опасностей, чем длинный. Изабелла, поглядывая по сторонам, видела с обеих сторон только лес; справа – гуще, слева – реже. И не знала графиня де Вермандуа, что слева за ней наблюдали болота – глубокие, молчаливые, никогда не выпускающие жертву из своих объятий. Они рядом, всего в двадцати шагах от дороги, и казалось издали, что там просто огромная поляна, на которой почти что ничего не растет…

Вдруг Изабелла смутно ощутила тревогу: всадники неожиданно взяли ее в кольцо. Недоумевая, она глядела на них. В чем дело? Почему они остановились? Что им от нее надо? Ответ не заставил себя долго ждать. Бильжо спрыгнул с коня, подошел к лошади Изабеллы, вытащил меч.

– Слезай, графиня! Приехали.

– Куда?… – растерялась Изабелла, внезапно ощутив страх. – Что за шутки? Чего вам от меня нужно?

– Сейчас ты узнаешь. – И Бильжо ткнул ее мечом в бок.

Она закричала, стала звать на помощь… и тут внезапно поняла, что перед ней вовсе не слуги епископа, а обыкновенные разбойники. Если так, то пусть забирают все что хотят, даже лошадь, только бы отпустили живой… Она торопливо стала снимать с пальцев кольца и перстни, потом потянулась за ожерельем, но Бильжо схватил ее и вышвырнул из седла. Едва она упала, на нее набросились рутьеры и, сорвав все украшения, остриями мечей заставили идти к болоту – пятясь задом, глядя в лицо смерти. А за спиной – другая смерть, куда ужаснее удара меча.

– Что вы делаете?! – кричала она, шаг за шагом отступая от дороги под угрозой стали, упершейся ей в грудь. – Зачем вы меня сюда привели? Что все это значит? Я пожалуюсь епископу!..

– Скоро ты сможешь пожаловаться лишь сатане, который, увы, тебя не простит, – зловеще проговорил Бильжо, заставляя графиню острием меча все дальше уходить от дороги, сокращая последние в ее жизни 20 шагов. – Бог послал нас, чтобы покарать тебя. Ты отправила на костер женщину, которую очень любил мой друг, а Бильжо слишком любит своих друзей, чтобы прощать тем, кто причиняет им зло. Она сгорела на костре, твоя жертва; ей было очень жарко, поверь. Тебе же будет очень холодно, но никто не согреет тебя, и ни один человек больше уже не пострадает от твоих подлостей. Теперь посмотри назад, ибо смерть стоит у тебя за спиной.

Изабелла порывисто обернулась… и все поняла. В страхе уставившись на черную пучину, ожидавшую ее, она инстинктивно отпрянула, но лезвия мечей вонзились ей в спину и заставили сделать последний, двадцатый шаг. Она стала извиваться, ползать на животе, потом на спине, но погружалась все глубже и глубже, пока на поверхности не осталась только ее голова. И тут она закричала, собираясь перед смертью проклясть убийц:

– Будьте же вы!..

И не успела договорить. Слишком долго ждало болото свою добычу. Некогда ему было выслушивать ее прощальную речь. Пузырьки воздуха, мириадами поднявшиеся из глубины, и вслед за этим слой болотной ряски, тотчас окутавшей это место, – вот и все, что осталось от супруги Филиппа Эльзасского Изабеллы де Вермандуа…

– Что она хотела сказать, Бильжо? – спросил Годемар.

Вложив меч в ножны и улыбнувшись, Бильжо ответил:

– Будьте же счастливы!

Рутьеры захохотали и, вскочив на коней, умчались прочь.

Папа Луций, так и не дождавшись Октавиана, приказал учинить расследование по делу пропавшего легата и его охраны. Через несколько дней близ границы с Бургундией нашли кучу обглоданных костей, детали одежды и десять объеденных мышами и муравьями черепов. Здесь же обнаружили остатки большого костра, где тоже нашли чей-то череп. Папа заподозрил недоброе и обрушил громы и молнии на лангрского епископа, потребовав разрешить эту сфинксову загадку. Епископ пообещал, но так и не смог найти преступников. Тогда понтифик обвинил во всем еретиков и пообещал организовать новый крестовый поход на юг. Но неудача прошлого похода, скорее всего, надолго отняла у Церкви энергию к подобным предприятиям. К тому же место легата быстро занял новый член клира, родственник папы по линии его сестры. И Луций махнул рукой на «страну дикарей», как именовал Францию.

Вскоре еще одна новость взбудоражила двор французского короля: таинственным образом исчезла графиня Изабелла де Вермандуа. Стали думать и гадать. Домой во Фландрию уехать не могла, не поставив в известность короля. Родственников поблизости у нее тоже не было, да и не отправилась бы она в гости без охраны. Филипп приказал прочесать окрестности, и вскоре близ дороги, что примыкает к Компьеньским болотам, нашли женскую вуаль, а чуть дальше, прямо у самого болота, – гребенку. Кто-то обронил, что это ее гребень. На него уставились, ожидая разъяснений, но тотчас отвернулись, – вспомнили, что этот виконт был ее любовником. На основании всего этого сделали вывод: бедняжка утопилась. Муж, наверное, довел, став хозяином всех ее земель.

Филипп не мешкая взялся за дело и стал требовать у вдовца, чтобы графство Валуа – приданое Изабеллы – было передано Элеоноре, ее младшей сестре. Эта Элеонора – тоже, кстати, бездетная – уже пять лет четвертым браком была замужем за королевским камерарием[41] графом Матье де Бомоном. Она же приходилась Филиппу троюродной теткой по линии его деда, Людовика.

Граф Фландрский, как легко догадаться, не выразил особого восхищения по этому поводу, и отношения Франции с Фландрией вновь обострились. Филипп пригрозил графу снова двинуть на него войска. А пока король Франции глаз не сводил с континентальных владений Плантагенетов. Ему нужно было сблизиться с Жоффруа (Джеффри), третьим сыном Генриха, но не со вторым, Ричардом: тот владел огромной территорией и пока не собирался выступать против отца. Впрочем, все зависело от того, не сделает ли Генрих роковую ошибку.